– Иди, сними топливный насос с того пикапа «Шевроле» пятьдесят второго года, что стоит на заднем дворе, – мистер Андерсон снова перевел взгляд на Судью. – Возможно, он подойдет.
Когда Ник схватил со стола ящик с инструментами, я решила пойти с ним. Город был маленький, и я знала, кто он такой, но никогда раньше с ним не разговаривала. Мне было восемь, ему – десять, и даже, если бы между нами не было разницы в возрасте, Ник не общался с теми же людьми, что и я. Насколько мне было известно, он вообще ни с кем не общался. Те несколько раз, когда я видела его в школе, он всегда был один, прислонившись к дереву или зданию, наблюдая, но никогда не общаясь. Единственная разница между ним и Линдси Суоннер заключалась в том, что все знали о присутствии Ника. Даже в десять лет его было трудно игнорировать.
– Не испачкайся, Аликс, – крикнул Судья, когда я выскочила за дверь.
– Нет, сэр. Не испачкаюсь.
Я прекрасно понимала, какие последствия будут меня ждать от тети Дарлы, старшей из сестер моей матери, если я испачкаюсь. Женщина считала грязь любого вида своим смертельным врагом и искала ее с усердием, которое одновременно пугало и внушало благоговейный трепет. Когда я была маленькой, тетя убедила меня, что одно пятнышко грязи на моей персоне способно убить меня на месте. Только после нескольких приступов истерики моя мать заставила тетю Дарлу отказаться от своих прежних заявлений и заверить меня, что я не умру. Сейчас я отплачивала тете Дарле тем, что пачкалась при каждом удобном случае, тем самым доводя ее до собственных истерик.
Судья говорил – «что посеешь, то и пожнешь», и мы оба понимали, что его предупреждение было в основном напоказ. По крайней мере, если бы тетя Дарла накричала на него, пожилой мужчина мог бы честно парировать, что велел мне оставаться чистой.
Поскольку ноги Ника были в два раза длиннее моих, мне пришлось бежать, чтобы догнать его. Поравнявшись с ним, я краем глаза наблюдала за Ником. Парень был высок для своего возраста и худощав, все его тело состояло из сухожилий и костей, которые, казалось, выступали во все стороны. Его черные волосы были слишком густыми и длинными, даже для мира, в котором «Битлз» и «Роллинг Стоунз» были на пике моды.
– Ты, должно быть, много знаешь о двигателях, – отважилась я, когда молчание стало для меня невыносимым.
– Наверное.
Дрожь возбуждения пронзила мой живот.
«Он говорит со мной!»
– Иногда я помогаю Судье с ремонтом его машины.
Ник скептически посмотрел в мою сторону своими серыми глазами.
– Ты слишком мала, чтобы дотянуться до двигателя.
Я тут же ощетинилась.
– Я вовсе не коротышка. Моя мама говорит, что у меня просто тонкая кость. Кроме того, я не работаю над двигателем, а подаю ему нужные инструменты.
Когда парень не ответил, я решила простить его за оскорбление.
– Меня зовут Аликс.
Его губы слегка изогнулись вверх.
– Я знаю, кто ты. Все в городе знают, кто ты такая.
Я была потрясена этой новостью. Конечно, я была замечена за поступками, которые обычно привлекали ко мне внимание, например, вальсировала по центральному проходу церкви или вытягивалась на животе, подперев подбородок руками, слушая проповедь преподобного Грина. Но это было много лет назад, и я надеялась, что люди перестанут поднимать эту тему при каждом удобном случае. Когда тебе восемь лет, думать о репутации бывает непросто. Пришло время рискнуть и сменить тему разговора.
– Сегодня днем я собираюсь поймать кота Ваузера, – похвасталась я. – Он живет под эстакадой у железнодорожных путей.
Одна из бровей Ника взлетела вверх.
– А что такое кот Ваузер?
– Это пятидесятифунтовый кот с восемью лапами и девятью острыми зубами, и он злее панцирника. Но я собираюсь приручить его и забрать домой.
На этот раз его зубы обнажились, когда он усмехнулся.
– Даже, если бы он был реальным, зачем тебе понадобилось брать что-то подобное домой?
Я не собиралась признаваться, что мне было жаль кота.
– Чтобы напугать мою тетю Дарлу, – я заколебалась. – Ты думаешь, что кот Ваузер не существует?
Парень остановился у потрепанного синего пикапа и достал ломик, чтобы поднять капот.
– А кто тебе сказал, что он существует?
– Судья.
Ник пожал плечами.
– Может быть, он хотел напугать тебя, чтобы ты держалась подальше от железнодорожных путей. Они слишком опасны для игр ребенка.