— Вы хотите сказать, что подобные переломы наказываются только таким штрафом?
— А что вы думаете по данному поводу? — спросил я, сдерживая раздражение.
— Уверена, что у нас в Англии тому, кто нанес такие увечья, дали бы не менее трех лет тюрьмы! — вмешалась супруга гостя.
— Так это же спортивная игра! — возмутился я. — Тот, кто играет, — знает, что у него могут сломать ногу. Именно это и делает игру такой захватывающей, увлекательной!
— Понятно! — сказал супруг. — Человек должен ожидать увечий.
Несколько минут спустя судья оштрафовал «Краснокожих» на 10 ярдов.
— Я не заметила, что случилось. За что назначили штраф? — поинтересовалась английская гостья.
— Один из наших ребят задерживал их игрока.
— Вы хотите сказать, что за задержку игрока команду штрафуют на десять ярдов, а за перелом ноги противника — на пятнадцать ярдов? — спросила она.
Тут я начал терять терпение:
— Это совершенно правильно. В футболе задержка всегда серьезнее, чем перелом чьей‑то ноги.
— Понятно! — с нескрываемым сарказмом заметил муж. — Все это имеет глубокий смысл, когда вы объясняете…
Во втором тайме гостья обернулась ко мне:
— Вы заметили, что один из их парней ударил кулаком вашего парня?
— Это не разрешается! — сказал я.
— Тогда почему судья не принял никаких мер?
— Никто этого не видел, — ответил я.
— Но это же видел любой зритель! — воскликнула она.
— А судья не видел. Если бы он заметил, то назначил бы персональный штраф.
— Который свелся бы к тому, что этого игрока вышвырнули бы из игры? — спросил муж.
— Конечно нет! Спортсменов у нас не удаляют даже за сильное избиение противника. Иначе и игры не было бы. Вся привлекательность футбола для игрока — это ударить соперника и не дать себя изобличить.
Один из «Краснокожих» растянулся в это время на поле и завопил благим матом.
— Как долго разрешается валяться на поле? — ехидно спросил муж.
— Сколько хочешь. Когда игрок получает серьезную травму, разрешается даже вызвать врача или санитаров с носилками.
— Как цивилизованно! — сказала гостья.
Я не мог больше сдерживаться:
— Вы думаете, что мы варвары?
— Несомненно! — сказал муж.
ПОВИНЕН ТЕННИС
Это история теннисной любви. Я не собирался о ней писать, но, как недавно узнал, она типична для многих.
Боб увидел Петти в теннисном клубе когда она сидела на стуле и следила за его игрой. На Петти был белоснежный теннисный костюм с голубыми кружевами на шортиках. Ее пышные белокурые волосы стягивала сзади голубая лента, и голубые тесемки красовались на теннисных туфлях.
Подойдя к ней, Боб сказал:
— Не хотите ли немного поиграть?
Петти приподняла темные очки и густо покраснела.
— Я плохо играю, — сказала она.
— Чепуха! — рассмеялся Боб. — Вы выглядите заядлой теннисисткой.
Его сильные руки оторвали ее от стула.
Они начали играть, и Петти промахнулась семь раз из десяти.
— Мне очень неприятно, —извинялась Петти.
Боб сказал:
— Вы были сообразительной умницей, даже промахиваясь.
Каждый день они встречались на корте, и Боб с величайшим терпением учил Петти элементарным правилам игры.
Однажды другая парочка спросила их, не хотят ли они сыграть «микст»[48].
— О, я не решаюсь, — вспыхнула Петти.
— Ты, конечно, можешь, — воскликнул Боб. — Идем! Мы их расколошматим в пух и прах.
Боб буквально лез из кожи, и, хотя Петти не очень ему помогала, они выиграли два сета.
Боб крепко обнял Петти:
— Дорогая, ты изумительная девушка!
— О, Боб, — крикнула Петти. — Я никогда не думала, что так получится…
— Я люблю тебя, — сказал Боб. — Давай поженимся!
— Хорошо, Боб, хорошо, — ответила Петти, и губы их слились в поцелуе. Они, наверное, еще долго оставались бы в такой позе, если б не надо было освободить корт.
Через месяц они сыграли свадьбу в теннисном клубе и уехали на медовый месяц в спортивный лагерь для теннисистов.
Когда они вернулись, Боб занялся своими маклерскими операциями, а Петти продолжала ежедневно посещать корт и скоро стала играть хорошо, пожалуй, даже лучше Боба,
Все произошло однажды в воскресенье год спустя. Боб и Петти снова играли «микст» в клубном турнире, и Петти послала мяч в сетку.
Боб со злостью сказал:
— Не держи так низко ракетку!
— Если бы ты не морочил мне голову, — громко крикнула ему Петти, — я бы не промахнулась.