Ибо в город он выбрался — отнюдь не на прогулку. Прямо в день приезда в баре их гостиницы «Эльдорадо» его окликнул некий подвыпивший джентльмен и поинтересовался — не могли ль они встречаться в Никарагуа, в 49-м? Нет? — тогда, может быть, в Порто-Белло, в 51-м?
Это был пароль, и означало сие, что, во-первых, его по-прежнему числят в деле (в чем у него, по ходу тех петербургских эскапад, возникли некоторые сомнения), а во-вторых — что без Командора у них там всё сразу пошло наперекосяк. Командор ведь — царство ему небесное — отправил его тогда в «автономное плаванье», снабдив единственной, одноразовой и односторонней, связью за океаном: некое заведение на окраине Нового Гамбурга, в коем надлежит «получить новые инструкции» — лишь в том случае, если прозвучит давешний вопрос про Никарагуа-49; а не услышишь того вопроса — перекрестись себе с облегчением и двигайся дальше, в соответствии с первоначальным планом, стерев тот адрес из памяти навсегда…
«Новые инструкции», стало быть — в экстренном порядке, вот ведь холера… И топающая за ним почти в открытую бригада филеров (даже если это и вправду преисполненные наилучших намерений агенты Компании) вкупе с глазастым и сообразительным спутником (а уходить в одиночку, не взяв с собой в город Сашу, было бы уж вовсе подозрительно) превращали рутинную процедуру контакта в весьма нетривиальную задачу. Слава богу, хоть коллегу Шелленберга черт унес — получать, в свой черед, новые инструкции в здешнем представительстве Компании…
А если… да, это должно сработать:
— Саша! Ты как — не готов ли опять поработать моим напарником? В этот раз всё будет куда менее рискованно, обещаю.
— Так точно, Павел Андреевич: командуйте!
— Отлично. Мы, как уж у нас с тобой повелось, разделимся: это — наш козырь. Ты останешься на этой веранде и примешься следить во все глаза за теми ребятами — столь же демонстративно, как они следят за нами; чередуя пристальные взгляды на объект с записями на каком-нибудь листочке — да вот хоть на этой салфетке. Сидеть тебе тут, возможно, придется долго — так что по ходу дела ни в чем себе не отказывай по части меню; на вот — держи десятку на расходы…
— Ну нет уж, дядя Паша! — оскорбился тот. — Мы, чай, не нищие — вон какой аванс Григорий Алексеич давеча выдал! У нас в деревнях таких денег и вообразить-то, поди, не могут…
— Вольноопределяющийся Лукашевич! — в голосе ротмистра звякнул металл. — Вы тут не кофием с плюшками балуетесь, а участвуете в расследовании! Так что плюшки те оплачивает нынче российская казна — в моем лице. Ясно?
— Так точно, Павел Андреевич!
— Вот и славно. Счет заберешь с собой — приучайся к финансовой дисциплине.
— Слушаюсь!
— Теперь — давай-ка, брат, к делу. По прошествии небольшого времени напишешь записку для Григория Алексеевича. Изложишь своими словами ситуацию: так, мол, и так — в городе обнаружили слежку за собой, Павел Андреевич полагает, что это — негласно опекающие нас люди из Русско-Американской Компании…
— Так это — не слежка, а наша, вроде как, охрана? — парнишка, кажется, был искренне разочарован.
— Скорее всего, хотя и не факт. Вот для проверки сего Павел Андреевич и решил предпринять в городе кое-какие разыскания, а я — ну, в смысле, ты — окопался на веранде кофейни… — (тут он скосил глаза на вывеску) — «Кранцерн», каковую позицию и имею приказ занимать хоть до морковкина заговенья, пока не поступит его отмена. Когда твой счет тут перевалит за трешку и переведет тебя в разряд солидных клиентов — попросишь, эдак небрежненько, доставить ту записку в «Эльдорадо», с посыльным…
— А вдруг «те ребята» решатся перехватить по дороге курьера с запиской?
— Соображаешь, напарник! Я даже подумывал поначалу — а не подрядить ли их собственного «посыльного», но это, пожалуй, будет уж чересчур…
— А, понял!.. А вы куда тем временем? Или мне «лучше этого не знать»?
— Да нет, отчего же? — пожал плечами ротмистр. — Схожу вот, обойду соседние антикварные лавочки: полюбопытствую насчет цен на старинное испанское серебро — ну, и заодно уж, насчет пожарных выходов на зады.
…Магазинчик был полутемен и пуст (что ему, собственно, и требовалось в плане тех «пожарных выходов на зады»); за прилавком — хотя дверной колокольчик звякнул вполне внятно — тоже никого. Некоторое время он удивленно разглядывал незапертую вовсе витрину с индейскими фигурками, вырезанными из полудрагоценных камней (не бриллианты Голконды, конечно, но ценЫ явно немалой), и пришел к выводу, что либо хозяин лавочки совершеннейший лопух (и тогда непонятно, как его заведение, расположенное в столь бойком месте, не вылетело в трубу), либо преступность в Новом Гамбурге отсутствует в принципе, как социальное явление (что, мягко говоря, сомнительно), либо…