– Компаньеро лейтенант! – окликнули его справа: рыжий зубоскал Витька Зырянов, подавшийся в Южные моря непутевый племянник железнодорожного магната – этот отказался эвакуироваться, будучи не в силах прервать медовый месяц со своей шоколадной зазнобой из соседнего Уайкики. – Нам ведь, ежели вдруг британцы не убьют, всё одно в хавайскую тюрьму садиться. Вот я и антиресуюсь – выйдет нам за то от Компании надбавка, типа как за «полонное терпение»?
– За что это ты в тюрьму намылился дезертировать, голубь? – прищурился командир. – Ну-ка, давай колись, рыжий!
– Дык вот за это! – и Витька широким жестом обвел три ряда полнопрофильных траншей, аврально вырытых перед посадкой на пароход всем эвакуируемым персоналом базы. – Ага, скажут, – траншеи! А траншея есть что? – правильно, оборонительное сооружение! Ферботен, сталбыть… Ну и – пожалте бриться.
– Траншеи? – удивленно огляделся Штубендорф. – Где вы тут видите траншеи?
– Дык… Я не то чтоб вижу – я в ней стою!
– Ах, это… Ну, какие ж это траншеи. Это – дренажные канавы.
– О как… – подколоть начальство, похоже, не вышло. – А спросят – отчего ж они у вас вдоль склона идут, а не поперек?
– А оттого, что у тех, кто рыл, руки из задницы растут – отчего ж еще?
– Гм-м… А отчего такие глубокие?
– Ну так – заставь дурака богу молиться!.. Еще вопросы есть?
– Никак нет, компаньеро лейтенант!
– Ну и славно. Внимание, Kameraden! – всё, шутки кончились. – Всех прошу ко мне, последний инструктаж!
Всё, конечно, и так было уже говорено-переговорено, но Штубендорф был – слава тебе, Господи! – истинным немцем, а не каким-нибудь – не дай, Господи! – русским, или вообще – прости, Господи! – испанцем: каждый солдат должен не только знать свой манёвр, но и понимать его смысл; плюс – запасные варианты, чтоб не метаться потом под огнем при накладках, особенно ежели командира убьют; плюс – пути отхода, это непременно… Значит, еще раз: медленно и по складам.
От нас сейчас потребуют сдать поселок без боя – возможно, в обмен на почетную капитуляцию с оружием и всеми делами. Когда мы откажемся – они высадят десант. Но! Сразу начинать высадку не решатся – ведь о том, что база эвакуирована, они пока не подозревают, – и поначалу устроят нам бомбардировку. И вот тут у нас, Kameraden, две задачи. Во-первых, изображать, будто нас тут много: всякое там шевеление в траншеях – чтоб там всё-таки не одни эти чучела с палками: дымкИ там, выстрелы; долго так водить их за нос не выйдет – всё-таки день на дворе, но уж сколько сумеем. Во-вторых – мы должны держать флаг: это важно, таков приказ. Плотность огня может быть очень высока, так что флагшток могут сбить; тогда флаг надо будет немедля перенести на дополнительные флагштоки – вон там, или во-он там. Немедля – это в перерывах между залпами, и только по моей команде, ясно?
Вот, собственно, и всё, что от нас требуется, Kameraden: продержаться таким манером с час, ну, может, два. Это будет довольно страшно, но не слишком опасно: достать ядром человека в траншее почти невозможно, а вот если он с перепугу из той траншеи выскочит и побежит – это да, прихлопнут как муху... Реально же всё решит позиция хавайцев – они в любом случае объявятся тут в течение часа, и тогда будет пауза; что они там надумают на своем Королевском совете – нам неведомо, будем уповать на милость Господню (тут лейтенант степенно перекрестился, и все вслед за ним). Ну, а дальше – два варианта. Ежели Господь подует куда надо – на этом месте просто всё и закончится. Ежели наоборот – британцы начнут-таки высадку, и тогда мы немедля отходим в chaparral за поселком, и пробираемся в Хонолулу, в наше Представительство. Раненых уносим с собой, совсем тяжелых, ежели таковые случатся, оставляем британцам: эти, сказывают, военнопленных не едят, а даже и лечат... Если я выбываю – командование примет Виктор, после него – ты, Дмитро. Вопросы есть?
– Может, нам сразу Андреевский поднять, на втором-то флагштоке?
– Нет. Андреевский мы сегодня не поднимаем совсем, только наш «омлет с луком».
– А что так?..
– Это засекреченные сведенья, мичман. Не наших умов дело. Еще вопросы?..