– Приказ был доставлен вестовым, прямо в гостиницу. Рано утром тринадцатого.
– А вот щетинкинский привратник утверждает, будто вы покинули гостиницу еще затемно, и никакие посетители перед тем к вам в номер не поднимались.
«Тревога! Боевая тревога!!» В гостинице он – по правилам Службы – квартировал под именем пехотного штабс-капитана Попова, с соответствующими документами прикрытия. То, с какой быстротой коллеги вышли на Щетинкина, ясно говорит о внимании, которого нежданно-негаданно удостоилась его скромная персона...
– По всей видимости,– пожал плечами ротмистр, – привратник самовольно отлучился с поста, как раз в момент появления курьера, а потом побоялся признаться в собственном упущении.
– Да, такое могло случиться, – легко согласился немец. – Так когда вам доставили приказ?
– Боюсь, я не поглядел на часы...
– Что, ни разу?
– Сперва был спросонья, а потом в таком раздрызге, что... Ну, сами понимаете, господин майор...
– О да, конечно, – сочувственно покивал тот. – Сообщение об отставке без выслуги – это довольно яркая новость, тут сложно сохранить внимание к окружающим мелочам… Кстати, о мелочах: а во что он был одет – ну, тот вестовой?
– В форму, естественно!
– Я понимаю, что не в пижаму. В какую форму – в пехотную, в кавалерийскую? Или, может, в морскую?
Ну, раз уж посланец Командора счел нужным невидимкой проскользнуть мимо привратника (возможно даже, открыв отмычкой черный ход), то голубеньким знать о нем какие-либо подробности и вовсе ни к чему…
– Гм… Вот ведь черт – не помню! В коридоре было совсем темно…
– Темно?! То есть дело происходило не ранним утром, а скорее ночью?
О дьявол!.. хотя… есть!!
– Никак нет. Там свет с улицы: в Измайловской части хорошо работают газовые фонари, а как раз ближе к утру их гасят.
– Хорошо, проверим. Кстати, этот ваш вестовой…
– «Мой»? С какой это стати он мой?
– Ну, вашего ведомства. Бывшего вашего ведомства… Вы ознакомились с приказом прямо при нем?
– Нет, зачем? – (ну да, признай, что зажигал полный свет, чтоб разглядеть буковки – и вопрос о мундире вернется, как хлеб, отпущенный по водам). – Черкнул не глядя свою подпись на конверте, вскрыл его, забрал послание, вернул конверт с печатями вестовому, тот козырнул и отбыл: приказ не совсекретный, уничтожению сразу по прочтении, в присутствии курьера, не подлежал... Слушайте, вы меня что – проверяете на знание правил обращения со служебной почтой?
– И это – тоже. Скажите, а если бы кто-то из руководства Топографической службы решил, невзирая на вашу отставку, вызвать вас на конспиративную встречу – мог бы он передать свое сообщение через такого курьера?
– Господин майор, – (вот теперь уже настало время взвешивать не то что каждое слово, но каждую запятую-интонацию…), – на такого рода «если бы» мои казачкИ имеют обыкновение отвечать сентенцией: «Если б у бабушки был хер, так она была бы дедушкой!» Я могу поручиться словом офицера – ибо уволен всё-таки с мундиром, – что во врученном мне пакете не было никаких бумаг, кроме приказа, и что на словах курьер тоже ничего мне не передавал, – (умница Командор: и это он предусмотрел, со своей запиской...). – Этого, надеюсь, довольно?
– Пока да, – неожиданно отступил немец. – И что было дальше?
– Дальше… – мрачно набычился ротмистр. – Ну, накатил, понятное дело… И почему-то захотелось побыть… не одному… ну, сами понимаете…
– Понимаю, чего уж тут не понять… А револьвер с собой зачем прихватили – застрелиться?
Ротмистр долго-предолго разглядывал собеседника в упор, и наконец изронил:
– Да мало ли что… Кавказская привычка.
– Ладно, принимается. Куда вы двинулись потом?
– А черт его вспомнит… Начал, кажется, в карточном клубе «Телеграф» – он чуть наискосок от Щетинкина…
– Верно, в «Телеграфе». Дальше вы двинулись вдоль Московского проспекта по направлению к Московской заставе, будто бы специально отмечаясь в каждом работавшем в этот час заведении – в бильярдных, карточных клубах: от заведения до заведения, короткими перебежками. И знаете – иному могло бы даже примерещиться, будто перед ним не отчаявшийся человек, предметно помышляющий о пуле в лоб, а разведчик, проверяющийся перед контактом… Кстати, любопытно: вы везде заказывали выпивку, но никто не помнит, чтоб вы пили.
– В смысле?!? Что, вот так прямо и говорят: «Заказал штоф, а потом тайком вылил его в фикус»?
– Нет, такого, конечно, не говорят – еще б не хватало! Просто как вы делали заказы, помнят все, а как пили – никто. Почему-то.