Впрочем, вскочил обратно на ноги черный довольно резво (хотя и без прежнего изящества в движениях: всё-таки попало ему довольно крепко), а послать в ответ сюрикен умудрился перед тем еще лежа – едва-едва не застав ротмистра врасплох: тот как раз принялся перезаряжать револьвер и, понятное дело, потерял на миг из поля зрения поверженного вроде бы врага. Соблазн добить тень-подранка врукопашную был велик, но осторожность взяла верх: ну его к богу в рай, нарвешься еще на какую-нибудь отравленную колючку... Так что когда оприходованный им внизу съемный барабан «калашникова» встал, наконец, со щелчком на место, черный как раз выскальзывал за вторую дверь; дьявол! – теперь ведь придется скрадывать его в лабиринте темных переходов, открывающих бездну возможностей для засады...
Делать, однако, было нечего, и, бросив парнишке через плечо: «Револьвер прибери – где-то на полу должен быть», он устремился в погоню. Погоня та, впрочем, оказалась весьма непродолжительной и безрезультатной: внизу прощально стукнула входная дверь, а цепочка кровяных капель на полу вела его к той двери наикратчайшим путем, безо всяких хитростей и подвохов. Облегченно задвинув засов, он обследовал следы крови на косяке и заключил, что левое плечо тени, похоже, разворочено так, что мало никому не покажется. И вряд ли тот, с таким ранением, сможет сколь-нибудь продолжительное время караулить снаружи – ему бы сейчас дай бог доползти до своей норы; да и пусть его уползает! – я, вообще-то, не подряжался ловить восточных суперубийц заместо генерала Чувырлина с его конторой... Кстати, о ранах: неплохо бы мне уже заняться и собственной тож, да и вообще раскинуть мозгами насчет дальнейшего – пока коллеги не вернулись к исполнению служебных обязанностей.
…В столовой наверху мало что поменялось. Парнишка застыл на коленях подле умирающей собаки и беззвучно плакал. Годков ему, пожалуй, тринадцать-четырнадцать, худенький-большеглазый – северный типаж... симпатичный, кстати, парнишка, и смелый... ёлкин пень!! – да это уж не девчонка ли?!
Впрочем, вся эта чепуха тут же откочевала куда-то на дальнюю периферию его сознания, ибо парнишка (девчонка?..) уже наводил (наводила?..) на вошедшего извлеченный из-за пазухи револьвер; советы старших, стало быть, мимо ушей не пропускает, а оружие держит вполне грамотно – двумя руками, да и курок, что характерно, вполне себе взведен...
Медлить тут – с его-то расхристанным видом и залитой кровью разбойничьей рожей – было опасно, и он, плавно-плавно выпустив свой «калашников» из опущенной (по счастью) руки на пол, поднял открытые ладони на уровень плеч:
– Павел Андреевич Расторопшин, к вашим услугам. Генерального штаба ротмистр, военная разведка. С кем имею честь?
Ствол опустился.
– Саша... Александр Лукашевич, ваше благородие. Из крестьян Витебской губернии.
«Кто ж тебя, крестьянского сына, так с оружием обращаться выучил, а? Понятно, что ловчие со всякими лесовиками – народ особый, не чета деревенским “грибам с глазами”, но ты даже и для тех слишком уж востёр, да и речь больно правильная...» – подумал он, а вслух сказал внушительно:
– Благодарю за четкие и грамотные действия при отражении внезапного нападения противника. Ну и от себя лично: спасибо, брат! Жизнь ты мне спас, вообще-то – своим чайничком.
Парнишка зарделся, что твой маков цвет. Ч-черт... или все-таки... Александр, Александра... Ладно, это всё потом.
– А скажи-ка мне, Саша: крови не боишься?
– В каком смысле?
– Да в самом что ни на есть прямом: с перевязкой мне пособишь? Не замутит?
– Все в порядке, Павел Андреевич. Что надо делать?
– Звать-то ее как? – поинтересовался Расторопшин, едва не ляпнув «звали»: вроде и крови-то натекло немного, а... Что ж ты там лишнего унюхала-углядела, бедолага?
– Флора.
– О! Барин-то твой, знать, был ботаник...
– Он не барин мне: наши отродясь в крепости не были! А служим графам лет двести уж, почитай.
– Достойно, ничего не скажешь... Так, а ну-ка подержи, во-от так! ага... вот оно – выходное отверстие!
...Ну, что тебе сказать, Саша: не живут с такими ранениями.
– Но он же к ней даже и не подходил! И не стрелял...
– Именно что стрелял. Это такая дальневосточная штуковина, вроде маленького арбалета. Прячется в широком рукаве, кидает на полтора десятка метров стальную спицу; прицельность, конечно, похуже, чем у пистолета, но зато бесшумно. Прошла навылет...