Сначала Палмер задумывал серьезно оторваться от «мерседеса», доехать до какой-нибудь развилки, одна из дорог которой тоже вела к Мозелю, но более длинным окружным путем, и свернуть именно на нее, тем самым направив преследователей по ложному, более короткому и удобному пути. Однако потом, уже перевалив через горный перешеек, он передумал и решил несколько изменить свою тактику.
Ведь какая, собственно говоря, разница, «доведут» ли они его до самого Трира или на какое-то время «потеряют» где-нибудь по дороге? Ведь все равно он именно туда и едет. Да, но после того, как спектакль с Рамом в качестве его двойника провалился, а с ним и все надежды Г.Б. на операцию «Овердрафт», у них у всех, казалось бы, должен пропасть к нему интерес.
Тогда зачем им понадобилось «вести» его из самого Франкфурта? До отъезда от офиса Рафферти он принял еще одну черно-зеленую капсулу «либриума», но из-за явного недостатка сна до сих пор чувствовал себя далеко не лучшим образом. Особенно его беспокоили несколько заторможенные двигательные рефлексы. На такой-то скорости это вполне могло привести к беде…
Но что еще хуже, переутомление заметно притупило его мыслительные способности. В ряде случаев думать за него частично приходилось полковнику Рафферти, с его действительно первоклассным умом. Хотя и весьма своеобразным. В силу чего далеко не всегда и не все его выводы и советы можно было воспринимать как нечто само собой разумеющееся.
Тут на глаза ему неожиданно попалась узенькая проселочная дорога, ведущая куда-то вправо. Палмер резко нажал на тормоз, развернул свой «фольксваген», немного проехал по колдобинам и свернул под огромную сосну, мохнатые лапы которой накрыли его небольшую машину, словно толстое покрывало. Да, с дороги его теперь не увидишь, это уж точно, внимательно оглядевшись, подумал Палмер. Равно как и сверху, если «им» вдруг пришло в голову следить за ним так же и методами воздушной разведки.
Он выключил мотор, и наступившая тишина резко ударила его по барабанным перепонкам. Минуты через две до него донесся свистящий звук пронесшегося мимо «мерседеса». Само́й машины, конечно же, не было видно, но кого еще, кроме его дилетанта-преследователя, можно было ожидать на этой заброшенной проселочной дороге? Палмер поднял все оконные стекла и закрыл двери изнутри. Благодаря густым ветвям укрывшей машину сосны внутри было довольно темно, а благодаря «либриуму» он крепко спал уже буквально через несколько минут…
Ему снилось, что они с Элеонорой снова на борту прогулочного катера, только что оставили Бинген слева, и теперь прямо перед ними красовалась удивительно маленькая каменная башня, стоявшая на собственном узеньком островке. «Die Mauseturm, — хрипловато прозвучало в динамике. — La Tour de Souris. The Mouse Tower».[71]
Палмер повернулся к снящейся ему девушке, и она произнесла своим низким приятным голосом: «Зима в тот год выдалась на редкость суровой, а зерна́ практически совсем не осталось. Попрошайничать тогда пришлось даже весьма уважаемым гражданам. Они обратились за помощью к архиепископу, но тот их даже не выслушал. Люди начали умирать от голода, и мало кто из них надеялся дожить до весны. Они снова обратились за помощью к всесильному архиепископу, но тот снова им отказал. Наконец, в холодный февральский день они в последний раз воззвали к его милосердию. Это был Хатто, архиепископ Майнцский. Он хихикнул, потер свои костлявые руки и решил устроить настоящее шоу для своих приятелей и прихлебателей. Затем приказал собрать всех голодающих, запереть их в пустом амбаре на берегу Рейна и наглухо заколотить двери и окна. И… дал знак поджечь амбар. Изнутри раздавались отчаянные вопли — ведь людей заживо сжигали! Но архиепископ Хатто, усмехнувшись своей знаменитой иезуитской улыбкой, повернулся к своим приятелям и торжествующе сказал: „Вот сейчас вы все слышите, как пищат мои мыши“. В этот момент горящий амбар рухнул, и из пылающего ада выскочило несметное полчище мышей с острыми зубами и сверкающими глазами. Они тут же набросились на архиепископа Майнцского, который немедленно бросился бежать. Он пересек узкую полоску воды и оказался на острове вон с той башней. Ему казалось, там он будет в полной безопасности. Увы, он ошибся. Мыши пробрались туда через сотни трещин и решеток и… сожрали архиепископа Хатто. До последнего кусочка. Не оставив от него ничего. Кроме башни…»
Проснувшись, Палмер медленно приходил в себя. Темнота от густых сосновых ветвей носила чуть зеленоватый оттенок. Он бросил взгляд на часы. Оказывается, его сон длился не более часа, однако самочувствие было уже куда лучше. Ах да, этот сон… Впрочем, это был даже не сон, а, скорее, воспроизведение истории, которую ему на самом деле рассказала Элеонора, когда они проплывали мимо Башни Мышей.