На втором курсе в колледже жизнь, казалось, состояла из одних удовольствий. Но после бесконечных вечеринок Митч пошел на экзамен по физике с ужасающим ощущением неминуемого провала. Так и вышло. А по литературе он получил двойку из-за орфографических ошибок. Два завала из пяти экзаменов — и его отчислили.
Отец и мать старались отнестись к нему с пониманием, но за этим Митч видел их горькое разочарование. Отец нашел ему работу в конторе по торговле недвижимостью. Митч очень старался, но видеться каждый день с родителями ему было тяжело — конечно они думают: двадцать один год, а уже неудачник. Он ушел из дома, решив вернуться только тогда, когда станет знаменитым, выпустит свои пластинки… В Нью-Мехико присоединился к оркестру, потом попал в тюрьму, а теперь вот это…
Он вздрогнул, когда открылась дверь. Вошел Флойд Раймер и начал что-то говорить, но взгляд его упал на чемодан, лежавший на кровати.
— Так, так, а это что такое?
— Я ухожу, — неохотно сказал Митч.
— Прямо так?
— Слушай, от нас ведь нет друг другу никакой пользы — так ведь? Я тут у вас пятое колесо в телеге, вы без меня быстрее работу найдете. Да и вообще мне эти места опротивели, слишком жарко. Отправлюсь куда-нибудь в Вегас или Тахоу.
— Тебе нигде не повезет. Везде застой — все покупают музыкальные автоматы, потому что это дешевле, чем нанимать живых музыкантов.
— Ничего, я рискну.
— Тогда рискни со мной, Митч.
— Зачем?
— Поверь, со мной тебе будет лучше.
— Мне так не кажется. И вообще я думаю, что ты захочешь от меня избавиться.
Флойд проговорил очень тихо, чтобы подчеркнуть важность своих слов:
— Мне нужен кто-то с нормальной головой.
Потом он закрыл дверь, взял стул и сел на него верхом, по-ковбойски.
— Кроме того, ты слишком много знаешь. Вот возьмут и арестуют тебя за бродяжничество, а ты, чтобы облегчить свое положение, донесешь на меня.
— Я в этом случае получил бы больше твоего — при моей-то биографии, так что не беспокойся.
Флойд загадочно улыбнулся.
— Знаешь, зачем я устроил эту штуку с винным магазином? Я хотел убедиться, что это выйдет. Убедиться, что нечто подобное сойдет мне с рук. И еще я хотел посмотреть, как поведешь себя ты.
— Ну?
— Это была репетиция, — усмехнулся Флойд. — Репетиция перед большой игрой. Кажется, я вижу в твоих глазах искру интереса? Это хорошо, потому что мне потребуется твоя помощь.
— Я об этом и слышать не хочу.
— Хочешь. Если ты не узнаешь, что я задумал, любопытство тебя загрызет. — Флойд резко поднялся, оттолкнув стул. — Идем, Митч, — сказал он посуровевшим голосом.
Митч направился к двери, ему впервые и как-то неожиданно пришло в голову, что ни разу в жизни он не боролся за что-нибудь или против чего-нибудь, ибо ничто не вызывало у него достаточно сильных эмоций.
Вот и сейчас — он не воспротивился Флойду. Он пошел за ним в комнату Джорджи.
Глава 3
Все собрались в комнате Джорджи. Митч подумал, что это очень напоминает сборище заговорщиков в сумасшедшем доме.
В полосатой рубашке с галстуком из шкуры енота, Джорджи Раймер сидел на дальнем конце кровати. Волосы у него были длинные, как у девушки, — до плеч. Верхняя челюсть выпирала, обнажая два больших зуба и делая Джорджи похожим на крысу. Жидкие усики, отпущенные для того, чтобы казаться более мужественным, производили обратное впечатление. Лицо было полумертвое: значит, недавно принимал наркотики.
Хмурый Теодор Люк стоял рядом с девушкой. Он был в майке, и в глаза бросались бугры мышц и черная поросль волос. Люк отрастил длинные волосы не ради моды, а чтобы хоть отчасти скрыть лицо. С семи лет у него после катастрофы вместо уха топорщился нелепый комок мяса. Правое веко было частично парализовано, и Теодор не мог держать его ни полностью открытым, ни полностью закрытым даже во сне. Приоткрывавшийся глаз был непрозрачным, слепым. С таким лицом, вызывавшим насмешки, Теодор очень рано стал жестоким бойцом. Но по какой-то прихоти природы этот искалеченный физически и духовно парень умел играть на барабанах мягко, тонко, изысканно.
Рядом с Теодором стояла Билли Джин Браун, опираясь о стену и запустив одну руку в волосы. Это была чувственная девушка с осиной талией. Подчеркнутые черным карандашом брови выделялись на скучном лице.
Теодор обнял ее за плечи, притянул к себе. Флойд встал в той же позе, в какой обычно стоял на сцене: расслабленный, одна рука в кармане, на лице ленивая полуулыбка с прищуром, глаза обшаривают аудиторию. Несомненно, Флойд обладал какой-то притягательной силой: ладный, уверенный в себе, как чемпион в десятиборье.