Надо было быть подлецом, чтобы воспользоваться этой роковой неудачей Кернея. Сантандер собрался уже напасть на безоружного противника, когда Криттенден, бросился вперед с криком:
— Обман!
Однако его вмешательство не спасло бы жизнь ирландцу, если бы на сцену не выступил другой человек, ясно увидевший то, что давно заподозрил. В следующую секунду шпага выпала из окровавленной, беспомощно повисшей руки Сантандера — это было последствием меткого выстрела с козел одной из карет, где сидел Крис Рок.
— Подлый креол! — вскричал он вне себя от негодования. — Вот же тебе за твой обман! Сорвите с него рубашку, и вы увидите, что у него под ней надето! Я прекрасно слышал звон стали!..
Крис Рок соскочил с козел, перепрыгнул через ров и бросился к дуэлянтам. Отстранив секундантов, он схватил Сантандера за ворот и разорвал его рубашку. Под ней оказался металлический панцирь.
8. УНИЗИТЕЛЬНАЯ КАРА
Мы не в силах описать сцены, происшедшей после этого открытия, и выражения лиц окруживших Сантандера людей. Техасец, сила которого соответствовала его росту, все еще держал креола, употребляя на это так же мало усилий, как если бы держал ребенка.
Теперь было ясно, почему Сантандер так легко шел на поединок и уложил противников в двух предыдущих дуэлях. Все поняли также, отчего он так неловко упал, перепрыгивая через ров. Трудно быть хорошим скакуном, неся на себе подобную тяжесть.
Оба доктора и оба кучера, увидев это мошенничество, оставили кареты и подошли поближе к месту происшествия. Кучера из симпатии к Крису Року вторили ему:
— Обман! Измена!
В Новом Орлеане даже такие люди заражаются рыцарским духом. Одним словом, креол оказался покинутым всеми, даже тем, кто был его другом. Возмущенный обманом, в который он оказался вовлечен, Дюперрон выразил Сантандеру свое полное презрение, обозвав его подлецом. Затем, обращаясь к Кернею и Криттендену, он прибавил:
— Предлагаю вам, милостивые государи, за то, что случилось, драться со мной, где и когда вам будет угодно.
— Мы вполне удовлетворены, — ответил кентуккиец, — по крайней мере я, и надеюсь, что капитан Керней разделяет мое мнение.
— Конечно, — сказал ирландец. — Я освобождаю вас от всякой ответственности, так как абсолютно уверен, что до этой минуты вы не имели понятия о кольчуге.
Дюперрон вежливо поблагодарил, затем, взглянув еще раз с презрением на Сантандера и повторив слово «подлец», удалился с места поединка. Все, очевидно, ошибались в этом человеке, который, несмотря на свою непривлекательную наружность, был вполне порядочным, что и доказал.
— Что с ним сделать? — спросил техасец, продолжая крепко держать Сантандера. — Расстрелять его или повесить?
— Повесить! — в один голос вскричали кучера, которые были так настроены против обманщика, словно он лишил их назначенного вознаграждения.
— Я того же мнения, — заметил техасец. — Быть расстрелянным слишком много чести для такого негодяя. За свою подлость он заслуживает лишь собачьей смерти. Как вы считаете, поручик?
— По-моему, не расстрелять и не повесить, — ответил Криттенден. — Он уже достаточно наказан, если в нем осталась хоть капля совести.