Никто не мог шевельнуться, словно их пригвоздили к месту.
Они сидели в кромешной тьме, захваченные врасплох в самый разгар этой особой игры для октября; буйный ветер стучал в окна дома, ароматы тыквы и яблока смешались с запахом того, что было у них в руках, потом какой-то мальчик сказал: «Я поднимусь и посмотрю!», взобрался по лестнице и пробежался по комнатам, пробежался четыре раза, с надеждой выкрикивая «Марион, Марион, Марион!» снова и снова, наконец, медленно спустился в застывший, омертвевший сумрак подвала и обратился к темноте: «Ее нигде нет».
А потом… потом какой-то идиот включил свет.
-
Рассказы классика фантастики Генри Каттнера (Henry Kuttner: с 1940 по 1958 — творческое содружество с женой, Кэтрин Мур)отличаются удивительным изяществом и юмором. Когда он начинал работать, часто публиковался в «Weird tales», так что сначала приобрел популярность как автор «macabre stories» и рассказов в духе черного юмора (цикл о своеобразной «семейке Адамс»). Каттнер часто играет с классическими сюжетами и сложившимися штампами, и в результате мы получаем великолепно написанный, одновременно забавный, жутковатый, полупародийный и трогательный рассказ с неожиданным поворотом в конце!
ГЕНРИ КАТТНЕР
МАСКАРАД
(Masquerade, 1942)
— Послушай, — с горечью объявил я Розамунде, — если я вот так начну свою историю, любой издатель ее отфутболит…
— Ты слишком скромен, Чарли.
— … со стандартно-снисходительными отговорками типа «наш-отказ-в-публикации-вовсе-не-означает-что-ваше-сочинение-лишено-достоинств, но если честно, рассказ дурно пахнет». Медовый месяц. Начинается буря. Зловещие щупальца молнии пересекают небо. Дождь льет как из ведра. И особняк, где мы с тобой спешим укрыться, ни дать ни взять заброшенный сумасшедший дом. Мы стучим в дверь старомодным дверным молотком, раздаются шаркающие шаги, нам открывает дряхлый псих сугубо неприятного вида. Он так счастлив нас видеть! Но когда хозяин дома развлекает нас легендой о вампирах, которые где-то здесь шныряют, в глазах его появляется насмешливый блеск. Не то чтобы он верил в подобные вещи, но…
— Но почему у старичка такие острые зубы? — нежно проворковала Розамунда; мы подошли к покосившейся двери и постучали в створку орехового дерева, которую на миг осветила молния. Немного погодя постучали снова.
— А если попробовать молоток? — предложила Розамунда. — Надо уважать законы жанра.
Я послушно взялся за старомодный дверной молоток. Сразу же послышались шаркающие шаги. Мы обменялись взглядами и молча улыбнулись. Она у меня очень красивая. Нас объединяют общие вкусы — мы оба любим не совсем обычные вещи, и поэтому прекрасно ладим. Тем временем дверь открылась: на пороге красовался псих сугубо неприятного вида и держал в узловатой руке масляную лампу.
Казалось, он совсем не удивлен. Правда, лицо его покрывала такая густая сеть морщин, что определить, какое на нем выражение, было совсем непросто. Клювообразный нос торчал как серп, маленькие глазки в тусклом свете лампы отливали зеленым. Удивительно, но голову его украшали густые и жесткие черные волосы. Такая шевелюра очень подошла бы покойнику, подумал я.
— Посетители, — проскрипел он. — К нам так редко заходят посетители.
— Должно быть, успеваете здорово проголодаться до следующего визита, — я легонько подтолкнул Розамунду в холл. Помещение пропахло плесенью. Старик тоже. Он захлопнул дверь, преградив путь в дом бушующему ветру, и поманил нас в гостиную. Раздвинув старомодные бисерные портьеры, мы словно шагнули в викторианскую эпоху.
Дедуля не был лишен чувства юмора. — Мы не едим посетителей. Только убиваем их и отбираем деньги. Но щас на этом деле много не заработаешь. — Он закудахтал, как счастливая наседка, которая снесла сразу пять яиц, и объявил, — Я Джед Карта.
— Картер?
— Карта. Садитесь, сушитесь, а я тут разведу огонь.
Мы промокли до нитки. — У вас не найдется какая-нибудь сухая одежда? — спросил я. — Если вас что-то смущает, должен сказать, что мы уже несколько лет женаты. Но все еще чувствуем себя юными шалопаями. Мы Денхемы, она Розамунда, а я Чарли.
— Разве у вас не медовый месяц? — Кажется, он разочарован.
— Мы решили устроить его снова. Получается даже лучше, чем в первый раз. Очень романтично. Верно, старушка?
— Ага, потрясно. — Ну и молодчина моя женушка. Единственная женщина умнее меня, которую я за это не ненавижу. Она очень хорошенькая, даже когда похожа на мокрого котенка.
Карта разжигал огонь в камине. — Здесь когда-то жила целая куча народу, — заметил он. — Хоть и не по своей воле. Они были ненормальными, все до одного. Но щас тут уже не сумасшедший дом.
— Это мы еще посмотрим, — откликнулся я.
Он закончил с камином и зашаркал к двери. — Принесу вам кое-какую одежонку, — пообещал он, обернувшись к нам. — То есть, если вы не против остаться здесь одни.
— Вы что, не верите, что мы женаты? — спросила Розамунда. — Честное слово, компаньонки нам не нужны.
Карта оскалил редкие пеньки сгнивших зубов. — Эх, да причем тут это? Народ в наших краях чего только не придумает. Да вот, — он хихикнул. — Слышали небось о вампирах? Люди говорят, здесь многие померли недавно.
— Наш-отказ-в-публикации-вовсе-не-означает-что-ваше-сочинение-лишено-достоинств… — пробормотал я.
— Чего?
— Я просто… неважно.
— Мне-то что до всего этого: я в таких делах не замешан, — Карта снова ухмыльнулся, облизал губы и вышел, захлопнув за собой дверь. И к тому же запер ее снаружи.
— Да, дорогая, — сказал я. — У него действительно зеленые глаза. Я тоже заметил.
— А клыки острые?
— У него остался только один, да и тот стерт до корешков. Возможно, некоторые вампиры гложут жертвы своими смертоносными деснами. Во всяком случае, звучит довольно необычно.
— Возможно, вампиры тоже бывают необычными. — Розамунда смотрела в огонь. В темных углах плясали тени. За окном блеснула молния. — Наш-отказ-в-публикации-вовсе-не-означает…
Я обнаружил несколько пыльных вязаных шерстяных платков и вытряхнул их. — Снимай свои тряпки, — коротко сказал я Розамунде; мы повесили мокрую одежду перед пылающим камином и завернулись в платки, так что стали похожи на индейцев. — Слушай, а вдруг наша история вовсе не об исчадиях ада и прочих ужасах? — заметил я. — Что, если это порнографический рассказ?
— Вряд ли, раз мы женаты, — возразила Розамунда.
Я улыбнулся. Но все-таки задумался о здешнем дедуле. Я не верю в совпадения. Как-то легче поверить в вампиров.
Дверь отворилась. На пороге стоял явно не Карта. Это существо походило на деревенского дурачка: огромная груда мяса с толстыми слюнявыми губами, из-под расстегнутого воротника рубашки выпирали складки жирной кожи. Он подтянул широкие брюки, почесался и с идиотской улыбкой взглянул на нас.
— У него тоже зеленые глаза, — заметила Розамунда.
А еще наш новый знакомый мог похвастаться заячьей губой. Но говорил он довольно внятно.
— У вшей нашей родни желеные глажа. Дедуля жанят. Он пошлал меня отдать вам вот это. Меня жовут Лем Карта. — Он бросил мне целый узел. Старая одежда. Рубашки, брюки, ботинки, довольно чистые, но пропахшие сыростью.
Лем проковылял к огню и присел, уронив свое чудовищное тело на пол. У него был такой же нос клювом, как и у дедули, но его почти скрывали слои отвисавшего жира. Он хрипло захихикал.
— Мы любим пошетителей, — объявил он. — Мамуля тоже шойдет вниж, пождороватьшя. Она переодеваетшя.
— Примеряет чистый саван, да? — небрежно спросил я. — Уходи, Лем. И не смей подглядывать в замочную скважину.
Он что-то проворчал, но зашаркал к выходу. Мы натянули на себя заплесневелые тряпки. Розамунда выглядела прекрасно, — пейзанский тип, сказал я ей (и соврал, конечно). Она лягнула меня ногой.
— Побереги силы, дорогая, — сказал я. — Они могут нам понадобиться, чтобы отбиться от этих Карта. Большая и довольно-таки страшная семейка. Должно быть, дом — их наследственное владение. Наверное, жили здесь вместе с пациентами. Гостили, так сказать. Как мне хочется выпить.
Розамунда посмотрела на меня. — Чарли, ты кажется начинаешь верить…