Ник приоткрыл глаза, однако увидеть в темноте улицы ничего не смог, кроме двух расплывчатых силуэтов.
Второй человек, был пониже ростом того, что произнес фразу. Он без слов спешно подошел и присел подле Ника на корточки, коснувшись его плеча. Ник ощутил теплое дыхание на своем лице и в то же время коснулись ушибленного места.
Николас зажмурился, зашипев от боли. Приоткрыв глаза, чтобы попытаться рассмотреть лицо того, кто неосознанно причинил ему боль, он так и не смог ничего увидеть из-за кровавой пелены застлавшей взор. Он снова сомкнул веки, почувствовав, что находится на грани потери сознания и напрягать зрение крайне тяжело в такой момент.
— Нужно помочь, иначе… — прозвучал над ним беспокойный голос, еще более ласкающий слух, нежели первый. Спокойный и мелодичный, мальчишеский, в сравнении с его товарищем, голос, но в то же время звонкий, будто бы журчащий ручеек, пронизал естество Ника до костей. И то тепло, что исходило от руки этого человека, словно бы успокаивало саму душу и лечило телесные раны.
Вилар попытался выдавить из себя какие-то слова, но силы изменили ему и вконец потеряв их, он провалился во тьму, услышав напоследок лишь одну фразу, отозвавшуюся крайне знакомым эхом в его сознании.
— Ничего не бойся. Всё будет хорошо…
7. Долг (часть вторая)
— Ты помнишь?..
Далее звучит с отчаяньем:
— Проснись же, хватит спать! Умоляю!
А затем задумчивый голос Виктора декламирует:
— Общество странных людей, именующихся «Аметистовые аристократы»…
Затем, немедленно возникает ощущение полной неразберихи, суеты; безумный, животный страх сотен людей вторгается в тебя и блуждает по всему телу заражая своей чернотой безысходности; гул множества озлобленных голосов бьет по слуху, точно молот по камню:
— Сумасшедшие! Психи! Смерть дьяволам! Убить! Убить! Никакой пощады! Всех до единого!
И вот совсем рядом звучит голос. Он отличается от прочих в нем нет вражды, в нем нет ненависти и жажды убийства. Будто бы человек находится подле него и шепчет взывая к самосознанию:
— Не верь, не слушай! Пробудись! Не спи! Не поддавайся! Бодрствуй!
Этот некто столь отчаянно пытается помешать не впасть в иллюзию, но поток людских эмоций, наполненный смертельной ненавистью и кровавой враждой, уносит за собой.
Но голос рядом настойчиво твердит не сдаваться, держаться до последнего в этом аду животного безумия.
Этот голос… Такой знакомый и родной, мягкий, звенящий будто утренняя капель, юный и в то же время в нем кроется твердая воля сильного человека. Близкий и в то же время далекий, ибо совершенно не узнать личность просящего.
Все меняется и вновь наступает покой.
Тот же спокойный голос где-то глубоко внутри шепчет:
— Все хорошо. Все будет хорошо. Я рядом, всегда…
И опять чувства меняются и образы из теней хороводом пляшут перед глазами. Несколько темных фигур. Настроены враждебно, они пришли забрать своё. Удары, боль. Теплые ручейки алой крови бегут по коже. И ужасная боль.
— Кто-нибудь, помогите мне. Я так больше не могу… Я устал. Это невыносимо… Прекратите эту боль.
— Тайное общество… Никто ничего толком не знает, о том ходят лишь слухи.
— Бабушкины сказки! Чушь! Невозможно!
— Контроль над событиями? Вы серьезно?
— Да кто вообще такое выдумал?
— Не поддавайся! Очнись! Держи ум открытым! Не засыпай! Нет!
— Полное безумие, ха-ха-ха!
— Рядом, слышишь?! Я рядом!!!
Судорожный глубокий вдох; Николас распахивает глаза, подрываясь с места. В тот же миг его тело пронзает тупая боль, словно все оно одна сплошная рана, и ничего не соображая спросонья парень вновь падает, погружаясь во что-то мягкое, но даже и оно причиняет страдания.
Яркий свет слепит глаза. Тело невыносимо саднит.
— Г-где… Где я? — едва шевеля губами, пробормотал он.
— Тише-тише, вы в безопасности, — мгновенно раздается тихий, приятный лирический тенор. — Зачем так вскакивать?
Мгновенно узнав голос Николас подскочил во второй раз и также с шипением рухнул обратно.
— Черт! — выдавил он, сжимаясь от саднящей боли и устремил пораженный взор на сидящего рядом человека.
— Ты? Ты? Откуда ты здесь взялся? То есть, как ты сюда попал? Что ты тут делаешь?
Поток его междометий вызвал улыбку на лице человека.
— Где я?! — снова выдохнул Николас, озираясь по сторонам и совершенно не узнавая комнату в которой очутился.
Просторная, наполненная лучами утреннего солнца и свежим воздухом спальня поразила его взор. Он находился в поистине королевской обстановке. И дело не в обилии вычурной мебели, старых массивных картин с изображениями дальних предков обитателей дома; тяжелых гобеленов. На самом деле обстановка в этом отношении была достаточно простой, тем не менее от каждой детали интерьера веяло такой изысканностью и элегантность, что у находящего тут волей-неволей возникало чувство нахождения в поместье не хуже Версаля. К тому же, все здесь было пронизано таким духом от которого Ника буквально захлестывали непонятные эмоции. Складывалось впечатление, что тот кто устраивал эту комнату знал о его личных предпочтениях и устроил все соответствующим образом.