Леди не понимала, как так произошло, но каким-то образом ее отношения со Всадником Смерти все больше походили на сделки, в которых она раз за разом выторговывала для Эстера время и надежду в обмен на себя. И, что было не менее удивительно, Дэвида, видимо, это вполне устраивало.
— Идет, мисс Тали! Но такое дело невозможно провернуть без предварительного аванса…
— Без чего? — непонимающе переспросила Леди, но прежде, чем сообразила, Дэвид был уже слишком близко и затмил собой весь мир. Сперва широкими плечами, потом крепкими руками, и, наконец, мягкими, но требовательными губами.
Это произошло вновь. Желание, которого в обычной жизни Леди боялась и избегала, в моменте взяло над ней вверх и оборвало связи с реальностью. И если прежде внутренние силы и обстоятельства позволяли Тали уклониться и отстраниться, то на больничной койке и в бинтах у нее просто не было шансов.
Дэвид не отступал. Одна его рука скользнула вдоль ее талии, а другая обвилась вокруг ее шеи. Всадник крепче прижимал Леди к себе, а его жадные поцелуи обжигали не меньше, чем скверна, оставляя следы не на коже, но где-то намного глубже. И чем сильнее был напор Дэвида, тем глуше звучал собственный голос Тали, полный сомнений и неопределенности. Не оставалось ничего, кроме ответного желания и уверенности, что она идет правильной дорогой. Леди по собственной воле вступила в этот сговор, и теперь уже поздно поворачивать назад.
— Не-е-ет… — вырвалось из ее груди, когда Дэвид внезапно отстранился. Словно он не лишал ее воздуха, а, наоборот, все это время был единственным целительным источником жизни.
— Это был лишь аванс, — заговорщически прошептал он, ласково коснувшись щеки Леди. — Я вернусь за окончательным расчетом, когда выполню свою часть сделки, а ты сможешь твердо стоять на ногах.
Его касания, голос, силуэт на фоне света ночных светил — все словно опьяняющий дурман. Контролировать чувства было невозможно, когда она все-таки позволила себе вкусить этот запретный плод, и именно теперь его вдруг у нее отняли.
— Сначала сводишь с ума, а потом внезапно бросаешь, — Тали почувствовав прежнюю усталость, снова откинулась на подушку. — Ты жесток.
— По необходимости, — таинственно улыбнулся Дэвид, поднимаясь на ноги. — И сейчас необходимо тебя поберечь, чтобы не мешать восстановлению. Не хватало еще нарушить равновесие, убив Хранительницу Эстера в порыве страсти.
Провожая Всадника тоскливым взглядом, Леди не узнавала саму себя. И только когда открылся портал, в котором исчез Дэвид, Тали смогла, наконец, ясно мыслить. По крайней мере, попыталась. Стоило только Всаднику испариться, Леди сразу застонала от обрушившейся на нее мигрени. Словно настоящее опьянение в одночасье обернулось жутким похмельем.
— Похоже, я уже слишком стара для любовных приключений, — вскоре головная боль начала отступать, и Леди нашла силы для самоиронии.
Какие бы смешанные чувства ни вызывал у нее Дэвид, как бы ни опьянял своим присутствием, она все же была благодарна ему. И не только за очередное спасение. Сейчас, когда он ушел, Леди вдруг почувствовала себя невероятно одиноко. Конечно, за окном стояла ночь, и в каком состоянии были друзья после битвы, она не знала. Но, не будь Всадника Смерти рядом, она могла очнуться в абсолютном одиночестве. Или, если верить Дэвиду, не очнуться вовсе. И никому не было до этого дела.
— Да что со мной такое?
Лежа в темной одинокой палате, Леди вдруг обхватила себя руками и крепко зажмурилась. Откуда в ней этот эгоизм? Или все же она имела на него право? Имела право хоть иногда перестать совершать жертвы во имя других и пожалеть себя? Позволить отдаться новым чувствам без оглядки на прошлое и гложущие сомнения? Или с досадой ударить кулаком по простыни, осознавая, что хотела бы видеть рядом не всемогущего Всадника Смерти, а обычного, такого же уставшего и отчаявшегося соправителя Эстера, как она сама?
«Еще как имеешь!» — вдруг раздался тихий и в то же время оглушающий шепот, от которого Леди сразу же вскочила, оглядывая пустую палату.
— Кто здесь? — спросила она, судорожно бегая глазами по темным углам, закрытой двери и окну, проливающему лунный свет. — Эй…
Но аскетичное убранство больничной палаты отозвалось пугающим молчанием. Тали сама не знала почему, но первым делом вспомнила инфанту из Мармиати-Ай, которую все считали, мягко говоря, сумасшедшей из-за пережитых ею событий и одержимости Тьмой. То, как Дженнифер могла вести связный диалог, а затем внезапно на секунду-две выпасть из реальности, словно видела или слышала кого-то, кто мог разговаривать только с ней.