— Вишь, — прошептала старуха умиленно, — вишь, милость Неллет с тобой, вестник. Побуди, побуди нашу королевну.
Даэд взялся холодными пальцами за тонкую кисть, совсем ледяную.
Она мертва!!!
Но в эту секунду глаза открылись. Нечеловечески огромные, будто прорезанные насквозь на белом бумажном лице, и после налитые под самые края влажной зеленью. Опустились и снова поднялись жирно намазанные черные стрелы ресниц.
— Неллет! — он встал коленями на постель, дергая шнур и пытаясь распутать узел на запястье, — да что они тут. С тобой! Ты живая? Нам надо проснуться!
Позади угрожающе загомонила толпа. Старуха вертела свои рычаги и ручки, пытаясь отвести опущенную руку принцессы. Но Даэд рванулся, сшибая ведьму с табуретки. И зубами вцепился в тугой узел. Тело принцессы обмякло, валясь ему на руки.
— Никто! — закричал он, вскакивая с ней на мягкое ложе и возвышаясь над теми, кто подходил ближе, — никто не смеет! Назад! Неллет, проснись!
— Не сон…
Даэд умолк, наклоняясь к белому лицу, на котором алые губы разошлись краями узкой раны.
— Не сон, — повторила Неллет, глядя на него огромными глазами, полными моховой зелени, — нельзя проснуться. Отсюда. Наш мир теперь вот он. Такой.
— Назад! — Даэд пнул ногой чью-то руку, наступил на другую. Тяжело дыша, поворачивался, пытаясь одновременно поддержать Неллет, обвисающую в переплетении шнуров и отбиться от десятков людей, лезущих к покрывалу, поднимая к нему полные жадной надежды лица.
— Побудил!
— Счастье наше!
— Скажи нам! Скажи, великая! Что ждет в зиму?
— Явится кшаат, или минует нас смерть?
— Вопроси, вестник!
И вдруг все замолчали, сползая обратно и кланяясь. Стал ясно слышен треск поленьев в кострах. Мерные шаги накрывали его, приближаясь. В новом живом коридоре шел высокий человек, звенела броня, бился о бедро длинный меч в богатых ножнах. Белые волосы, коротко стриженые, охватывала чеканная диадема с черными камнями в завитках.
— Ты говорил, нет ничего в пустоте кроме Башни.
Вест встал перед ложем, расставив сильные ноги и насмешливо оглядывая Даэда с принцессой на руках.
— И тем не менее, мы тут, малыш Дай. Ты, я и наша принцесса. Привет тебе, бывший весенний муж, захвативший себе и лето, а ныне — сенто-вестник, предтеча холодной осени и грозной зимы. Ты уже понял, где мы?
— Башня… где Башня, Вест? — Даэд снимал с рук принцессы петли, дергал шнуры на талии, придерживая ее под спину другой рукой.
Вест высокомерно пожал плечами.
— Ты верен себе. Мыслишь узко, видишь коротко. На что нам Башня, если мы сумели обрести свободу? А всего-то нужно было забрать принцессу из ее покоев, показывая, она такая же баба, как прочие. И пустота открылась, гостеприимно давая нам увидеть другие места. Их тысячи! Я выбрал для своего народа самое лучшее!
Он оглянулся. И толпа поспешно закивала, шепча славословия герою.
— Лучшее. Это — лучшее? Немерос! — Даэд крикнул, повторяя имя, — Немерос! Ты был учителем мне, а теперь ты жалкий старик. Вы все. Посмотрите на себя. Пещера. Это вам жизнь? Зачем же тогда молитесь на слова спящей? Или мир без нее невыносим?
Слова повисли в полной тишине, нарушаемой треском огня. Старик, что привел Даэда, кашлянул, опуская лохматую голову.
— Щенок… — голос Веста заледенел, выплевывая слова острыми осколками, — тебе кажется, что дорога к счастью должна быть устелена мягкими покрывалами? Мы боремся. И совершаем ошибки. А потом исправляем их. Пытаемся снова! В этом наша судьба. А не паршивый неумолимый хэго с родины маленькой Неллет. Слабые — убоятся! Сильные — дойдут!
— Слабые — убоятся, — пронесся по толпе послушный шепот, усиливаясь и звончея, — сильные — дойдут! Слабые — убоятся! Сильные — дойдут!
Вест кивал, за его спиной возносились сжатые кулаки, ткань падала к плечам, обнажая костлявые руки. Даэд перестал слушать, лихорадочно пытаясь придумать, как теперь быть. Один в чужом мире, с полумертвой женщиной на руках, и никуда не деться. Быть именно тут.
— Слабые — … — мерно скандировала толпа.
Даэд нашел глазами старика. И подобрался, встретив острый взгляд из-под седых бровей. Бывший наставник пошевелил губами, касаясь их грязным пальцем, постукал по ним и поднес ладонь к уху.
— Я! — голос Даэда перекрыл скандирование, — вы слышите меня? Я вестник осени Сенто! И я расскажу вам, что мне поведала великая Неллет. Тихо!
Вест поморщился. Но не оглянулся, продолжая стоять, уперев руки в расшитый пояс. А за спиной мгновенно смолкли голоса, воцаряя жадную тишину.