Ниже груди была талия, какой Степан никогда не видел. Даже у молодой Гурченко такой талии не было. Тем более что дальше шла та самая линия перехода в бедра, по которой он и оценивал красоту женщин. Бывают такие несчастные женщины, у которых эта линия прямая. А у девушки она отходила почти на девяносто градусов! Ну, и ноги… Когда он опустил взгляд, то их увидел. Они были абсолютно гладкие, смуглые, длинные, ровные, и на их пальчиках горели ярко-красные огоньки лака.
Самое поразительное произошло дальше. Степан поднял глаза и снова посмотрел девушке в лицо. И сразу же понял, что она ему не нравится.
Но понял он и другое.
Королев умрет от зависти.
Уже через пять минут они ехали в машине, и девушка рассказывала, что приехала в Москву поступать в медицинский, но недобрала баллов, и теперь непонятно, что делать: жить негде, не на что, и не знает ли он, где можно устроиться медсестрой, не имея прописки? И может быть, кто-нибудь сдает комнату задешево?..
Через месяц они сыграли свадьбу.
8
Прошел уже почти месяц с того момента, как Марина Королева пришла в себя. Ее состояние улучшалось с каждым днем, и правду больше скрывать было нельзя. Девушку надо было подвести к зеркалу.
Ей уже рассказали, что на самом деле произошла не авария, а покушение, что все случилось через месяц после начала учебы в институте. Марине объяснили, что скорее всего это было связано с делами отца. Он был влиятельным и богатым человеком, он занимался нефтью и много еще чем, у таких людей всегда есть враги.
Отец ее очень любил и сделал все возможное, чтобы она поднялась на ноги. Оборудовал клинику, которая до этого была всего лишь центром для диспансеризации сотрудников его фонда, нанимал замечательных врачей, следил за последними достижениями в области медицины, привозил лучшие лекарства.
Она должна была почувствовать, что в прошлой жизни была желанной, любимой, нужной.
Потом осторожно приступили к истории смерти ее отца.
Михаил Королев погиб два года назад при странных обстоятельствах. Следствие склонилось к версии самоубийства, хотя неопровержимых доказательств этой версии все-таки не было.
Королев выбросился из окна. Он выпрыгнул из своей старой, давно им не используемой квартиры на улице 1905 года.
Он не жил там уже много лет, она просто стояла закрытая. Несмотря на импортные стеклопакеты, квартира была полна пыли. Только на подоконнике ее не было. Провели десятки экспертиз, но так и не доказали, что он спрыгнул сам. Тем более не доказали, что его сбросили.
Вроде бы соседи слева слышали довольно громкий разговор, но возможно, это был телевизор или Королев ругался по мобильному.
Последнее время у него было очень плохое настроение. Это заметили окружающие. И если быть откровенным, то с чего ему было веселиться? Единственная дочь третий год лежала в коме, и, говорили, надежды никакой. Отношения с молодой женой были плохие; он собирался разводиться, причем все считали, что развод будет трудным – уж больно ушлая девка. Пять лет назад Королев уже пережил неприятный судебный процесс, затеянный первой женой, Еленой, которая вдруг заявила, что ее имущественные права ущемлены. Что, мол, когда она разводилась с Михаилом Королевым, то ничего с него не потребовала, а ведь он миллионер.
Этот развод произошел давным-давно, когда Королев не был богатым, но за дело ухватились его конкуренты. Кое-какие акции Михаил приобрел еще будучи женатым на Елене, и теперь их можно было оспорить.
Елена никогда бы не догадалась шантажировать его этими акциями. Она вообще плохо представляла, что это такое. Но, во-первых, ее личность была уже сильно разрушена наркотиками. Во-вторых, за нее вплотную взялись: и даже не столько второй муж (тот тоже был наркоманом и марионеткой), сколько опытные хитрые дяди.
Королев был согласен на серьезные уступки и предлагал Елене мировую, но ее подзуживали, говорили, наверное: «Видишь, как он испугался. Потому что знает: твое дело правое! Не вздумай поддаться. Он хочет откупиться жалким особняком в Марбелле? Дурочка, ты получишь столько, что купишь себе сорок таких особняков!»
Действительно, дурочка. Он сделал ей такое сказочное предложение только от широты души, ну и еще потому, что понимал: процесс обогатит только адвокатов. Хорошо, что на второй год тяжбы, в момент краткосрочного прояснения сознания до нее все-таки дошло, что лучше не упрямиться.
А ведь Елена была интеллигентной московской женщиной – хоть и наркоманкой, но выпускницей педагогического института. Чего же было ждать от новой королевской жены, этой сногсшибательной, просто невероятной по красоте девушки, приехавшей покорять Москву и проявившей такие качества завоевателя, что даже Чингисхан оторопел бы, с ней познакомившись?
Самое интересное, что все это бродило на уровне слухов. Никто так и не узнал, был бы суд или нет – Королев умер. На то, что суд вполне мог быть, указывали косвенные факты, например, завещание. В нем молодой вдове выделялась все та же квартира на 1905 года и больше ничего.
Такое пренебрежительное отношение к женщине, с которой Королев прожил пять лет, многое говорило не о нем, а о ней. Михаил не был жадным человеком. Достаточно сказать, что он каждый месяц платил пенсию первой теще! Та не поехала в Марбеллу, с дочерью-наркоманкой не общалась, и до самой своей смерти жила одна на деньги человека, которому в свое время испортила столько крови. Но вторую жену Королев держал в узде. «Вот она его довела, наверное!» – говорили в фонде о молодой вдове, когда стало известно о завещании.
Была и еще одна – косвенная – причина самоубийства. Еще до покушения на дочь у Королева были серьезные проблемы с властями. Его пытались привлечь сразу по нескольким статьям – там была и неуплата налогов в особо крупных размерах, и мошенничество с целью завладения чужим имуществом, и даже создание преступной группировки для физического устранения конкурентов.
Суд его оправдал, но Королев выпутался буквально чудом. Тогда и покрупнее олигархов сажали.
После своего поражения государство на время затаилось, а потом приступило к дальнейшим действиям: они уже были не масштабные, зато более подлые, почти незаконные. Это выматывало.
Королев, видимо, всерьез воспринимал угрозу тюрьмы. Из-за неприятностей его состояние таяло буквально на глазах. Он словно и не старался его спасти. Он был погружен в какие-то другие проблемы, ходил отрешенный, не похожий сам на себя. Поэтому версия самоубийства именно в тот момент не показалась его сотрудникам невероятной – хотя еще год назад они бы ее таковой сочли.
Марина Королева все это уже знала. Ей сказали, что ее мать живет в Марбелле, что дозвониться до нее не могут, но ей отправили телеграмму Если она не приедет, не будет ничего удивительного. Их отношения не были теплыми. Кроме того, она наркоманка. С этим надо смириться.
– Насколько я могу судить, вам хватало любви и без нее, – сказал Иван Григорьевич. – Поэтому постарайтесь не расстраиваться. Отец вас обожал, в Свердловске у вас была дивная бабушка – настоящая такая бабуля. Она, правда, умерла, когда вам было одиннадцать лет, но до этого вы просто купались в ее любви. Разумеется, у вашего отца были разные женщины – это неизбежно – но он никогда даже не думал ставить любовь к ним и любовь к вам на чаши весов. Если так можно выразиться, вы были главная женщина его жизни. Это огромное счастье, Марина.
– С отцом все понятно, а вот что с моим лицом? – спросила она тогда.
Он опустил взгляд.
Марина уже трогала свое лицо – оно сильно чесалось. К ней почти каждый день приходила косметолог и делала какие-то маски, примочки, водила какими-то приборами. А лицо все равно было бугристым на ощупь.