Его губы накрыли мои, нетерпеливо и горячо, словно бушующий ураган, а сильные руки крепче обняли за талию. Голова закружилась и земля будто начала уходить из-под ног. На самом деле, они просто стали ватными и не хотели держать свою хозяйку, но это и не нужно было, так как Ринар обхватил меня сильнее и, прижимая к своему телу, в какой-то расплывчатый для моего мозга момент, уложил на стол. Теперь я почувствовала себя обедом. Или завтраком, или ужином. Контекст один и тот же.
Продолжая целоваться, я не заметила, как одеяло из ослабевших пальцев сползло вниз, чем Магистр не повременил тут же воспользоваться, припадая к моей груди. Я застонала, откидываясь на прохладную деревянную поверхность. Эхо в столовой было прекрасное и поэтому слышалось вдвойне громче.
— Ты однозначно вкуснее бутерброда, – хрипло прорычал Ринар, нежно покусывая мягкую кожу и вновь вырывая из моего горла неприличный громкий стон.
Я просто не узнавала себя. Когда я успела так раскрыться перед ним?
— Ринар...
— М? – он оторвался от, судя по всему, своего излюбенного занятия и поднял на меня горящие желанием глаза.
И я не смогла сказать ему "нет". Мне и не хотелось, честно говоря.
— Алиса... – услышала я полный отчаяния стон, а потом стремительный, жадный поцелуй и хриплое в губы: — Ты не представляешь, что творишь со мной. Мне большого труда стоит сдерживаться рядом с тобой. Каждый раз, целуя тебя, я думаю, что просто не смогу остановиться, выставлю себя голодным зверем и ты испугаешься меня. А мне меньше всего хочется видеть страх в твоих глазах. За это я возненавижу себя... –
ещё один поцелуй и он, как больной лихорадкой, продолжил: — Ты такая красивая, такая желанная, я не могу не касаться тебя. Прости, если пугаю своим напором, не думая, как ты чувствуешь себя после вчерашнего и готова ли заняться со мной любовью.
При словах "заняться любовью" я покраснела с головы до ног, но всё же ответила, прижав свою ладошку к его щеке:
— Я же сказала, что всё прекрасно. И ты не пугаешь меня, Ринар. Больше нет. Я не хочу, чтобы ты останавливался...
Он склонился, нежно целуя меня, и прошептал:
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, – повторила я, обнимая его за шею и растворяясь в обоюдной страсти. Любопытно, как мы стол не подожгли, а то получилось бы весьма неудобно. Наверное, кое-кто предусмотрительно поставил защиту.
Из столовой мы не выходили ещё долго, никак не переставая наслаждаться друг другом. Да и нас никто не беспокоил. Подозреваю, что с этой закрепившейся связью между нами точно было что-то не то, потому что мы несколько раз пытались вернуться в покои, но безуспешно, так как либо я, либо Ринар, вспыхивали как спичка, и бросались с жадными поцелуями. Мы занимались любовью на столе, у колонны, что была самой близкой к дверям, на полу... На счёт последнего Ринар даже заботливо наколдовал мягкий шерстяной и не колючий плед, и медленно, очень медленно, разворачивал меня из одеяла, словно рулетик. Я знала, что мной явно пировали, и... мне это нравилось.
Одним бутербродом я не наелась, да и наши "занятия" весьма утомили, и во мне проснулся зверский аппетит. Мы сидели на постели, уплетая за обе щеки содержимое серебряного подноса, который так любезно оказался у нас под дверью. Тут просто не обошлось без Бианта. Запивая ягодным соком вкусный блин, я заметила, каким взглядом на меня смотрел Ринар. Нежным, полным заботы и любви. Вот бы так проводить каждое утро... Впервые в жизни я возненавидела учёбу именно за это. До окончания летних каникул оставалось всего ничего. Я вдруг подумала, что сейчас он не был похож на строгого и безжалостного директора, от которого хотелось шарахаться в любой угол лишь бы не попасться на глаза.
— Какой ты все-таки чудесный, – вырвалось у меня.
Ринар недоуменно поднял брови.
— Ну, никто вроде как, кроме меня, не знает, что ты такой. Просто... тебя же вся Академия, включая преподавателей, боится.
— Боятся не без причины, душа моя. Но такой, каким ты меня знаешь, я только для тебя и ни для кого больше.
— Приятно это знать, – довольно сказала я.
— Была бы ты драконицей, то точно ещё большей собственницей, чем я, – с неким восхищением произнёс Ринар.
А у меня перед глазами неожиданно предстала картина, где мы с Ринаром лежим на траве, наслаждаясь теплыми утренними лучами, а рядом, весело хохоча, бегают две беловолосые девочки. И почему-то я точно знаю, что своего папу эти девочки готовы разорвать на две половинки, чтобы тот никому не достался, кроме них.
— Тебе нравятся собственницы? – задала я вопрос, тряхнув головой, и прогоняя из головы яркую воображаемую картину счастливого будущего.
— Мне нравишься ты. С любыми качествами. Но собственность в тебе явно есть, я давно это заметил.