— Там рука! — Леру трясло.
Поднявшись с колена, парень заглянуть через перила. В борт теплохода упирался обрубок человеческой руки.
Глава четвёртая
Бывают такие дни, когда даже фотоэлементы на дверях на тебя не реагируют. А все возможные препятствия на свете выступают против тебя единым фронтом. Сегодня был именно такой день. Как не торопилась Лена, весь мир был настроен ей мешать. В результате в кабинет Махоркина Рязанцева влетела в пятнадцать минут десятого, когда основной состав был уже в сборе. В кабинете пахло кофе. Трое мужчин молча потягивали из кружек ароматный напиток.
— Опаздываете, Елена Аркадьевна, — не зло пожурил Махоркин. — Хотя вы не последняя — ждём ещё Волкова. Кофе будете?
— Буду, — выдохнула Рязанцева, утомлённая утренним невезением. Горячий напиток моментально вернул настроение. — А можно мне фотографии с места происшествия пока глянуть?
— Их Волков должен принести. Предупреждаю сразу — то, что вы увидите, может шокировать. — Махоркин допил кофе и спрятал чашку в тумбочку. — Хорошо, что я вас вчера не пустил, хоть спали нормально. А мне вот всю ночь кошмары снились. Но не будем терять время, давайте составим картину преступления. Елена Аркадьевна, вам — главному нашему аналитику, хочу предоставить такую возможность.
— Спасибо за доверие, Александр Васильевич. Хоть чем-то я могу быть вам полезна, — съязвила Лена.
— Вы зря на меня обижаетесь, — попробовал оправдаться Махоркин. — Вы это поймёте, когда увидите фотографии.
— Хорошо. Давайте предположим, как это могло быть. Вечером двадцать пятого апреля Лебедева приехала к матери в Починки, пробыла у неё полчаса и поспешила назад домой, хотела выспаться перед премьерой. По дороге на станцию на неё кто-то напал, затащил в лес, изнасиловал, потом убил… — Лена повернулась к Махоркину. — Или наоборот?
— Это только Волков сказать может. — Махоркин посмотрел на часы. — Скорей всего Лебедева сопротивлялась, и насильник сначала её убил, а уже потом изнасиловал.
— Что-то мне подсказывает, что так и было. Ярость, с которой он наносил ножевые ранения… правда, я могу судить только по вашим рассказам, так как на месте преступления не была, — не удержалась от упрёка Рязанцева, — говорит о многом. Вряд ли он бы стал уродовать её уже после того как изнасиловал, хотя…
— Ну для расследования это большого значения не имеет, — вставил Махоркин.
— Имеет. Нам необходимо составить психологический портрет убийцы. Узнать мотивацию. Кто это был? Случайный человек, маньяк, фанатичный поклонник, псих-одиночка? Специально ли он выслеживал Лебедеву или жертвой могла стать любая девушка, прогуливающаяся поздно вечером одна в глухом месте. Если мы это определим, то сможем сузить круг поиска.
— Заждались? — В дверях показался красный козырёк. — Хорошо устроились, кофе распивают.
Махоркин открыл, было, рот, чтобы выговорить Волкову за опоздание, но передумал. Всё равно это не возымело бы результата, а время будет потеряно.
— Фотографии принёс?
— Вот не гостеприимный ты, Махоркин. Злой. Может, я тоже кофю хочу.
— Остыло, пока ты добирался.
— Да ладно. Вот ваши фотографии. — Долговязый судмедэксперт вынул из папки стопку снимков и протянул Махоркину.
— Давайте уж мне. — Лена выхватила фото и впилась в них глазами.
Махоркин был прав — вглядываясь в то кровавое месиво, где должно быть лицо женщины, Лена почувствовала лёгкое головокружение.
— А вот предварительное заключение экспертизы. — Волков достал из той же папки сложенный вдвое лист бумаги.
— Уже? — удивился Котов.
— Ну пока тут некоторые кофеи распивают… — Волков многозначительно посмотрел на Махоркина, — мы — работники интеллектуального труда, делом занимались.
— Ладно, говори уж, не тяни.
— Зачитаю главное. — Судмедэксперт развернул лист и с выражением продекламировал: — Смерть наступила в результате множественных ножевых ранений. После смерти жертва была неоднократно изнасилована.
— Получается — он её сначала убил, — заключила Рязанцева, продолжая рассматривать снимки.
— На теле обнаружены следы побоев, а это позволяет предположить, что жертва сопротивлялась, — добавил Волков, — причём достаточно уверено.
— И, чтобы справиться, ему пришлось её убить, — продолжил рассуждения Котов. — По-видимому, она своим сопротивлением очень его разозлила. Балерины они на вид только хрупкие, но гоняют их там, в театре, как настоящих спортсменов.