Зачем чужая земля?
Я измерил ногами тысячи лиг,
Я видел сотни смертей,
И в каждой рвался последний крик
Нерожденных наших детей…
Я искал тебя в море, искал в траве,
Среди троллевых скал искал.
Чужая кровь на моем рукаве,
В моем теле чужой металл.
Мой дробитель шлемов[69] колол черепа
Как яичную скорлупу,
И вьюнком оплетала твоя судьба
Ледяную мою судьбу.
Нагльфар и Вальхалла не ждут меня,
Кормило не помнит руки.
Но тебя я вынесу из огня
С того берега смертной реки…
Даша и Данил вернулись к ней на такси.
Дверь хлопнула.
Даша сбросила туфли, скинула куртку, поцеловала его в прохладные, навсегда прохладные губы, и пошла снимать платье.
В самый, хорошо, почти самый неподходящий момент заиграл Данилов телефон, запиликал старый ирландский марш.
На экране высветился тот, кого Данил уж точно не ждал и не хотел услышать. Упырь Антон Иваныч.
— Да, слушаю, Антон Иваныч! По делу, я думаю? — с тревогой Данила разобрало и любопытство. Нечего тут политесы разводить.
— Вы простите, Даниил, пришлось побеспокоить. Видите ли, я сразу к делу, вы правы. (ну, благодарение черту) Через одного старого знакомого из Питербурха узнал. Кто-то вас видел и донес до ваших родителей. Видел здесь уже, после гм, кончины.
Они, бедные, в ажитации, и особенно ваша почте-енная матушка, — протянул высушенный голос в трубке, (Данил подумал, как же зря отговорил берсерка изничтожить манерного и после смерти аристократишку). Они хотят эксгумировать вашу могилу. Я просто звоню предупредить.
— Спасибо, — сквозь зубы сказал Данил, — вы просто ангел-хранитель, Антон Иваныч!
Отключился, мысленно добавив «старая ты антикварная перечница».
— Что там? — спросил Дашин голос, — звонили? Иди ко мне.
— Риэлторы насчет убогого жилища, ни мозгов, ни стыда, и ночью нет покоя, — сказал Данил, стягивая футболку.
Глава 27. Качу, куда хочу
Беспокоить занятых друг другом друзей своими личными хлопотами Данил не хотел. Имеют право на уединение, после стольких лет.
Оставался один, изворотливый и жестокий, такой и нужен.
С индейцем они встретились в маленьком кафе у маяка, в сумерках уже вспыхивал и гас его багровый глаз. Зеленая неоновая пальма на желтом острове на вывеске мигали в такт, и Данил даже расслышал исчезающее гудение газосвета. Стояло последнее, может быть, в году тепло, с моря соленый бриз нес слабое, не для человеческого нюха, йодистое зловоние подгнившей камки[70]. Сейчас бы с Дашей тут засесть и загулять, эх.
Подкатил багряный электрокар, поднялась лакированная дверца… правда, вместо черно-красной кожи ацтек оделся почти так как тогда, на охоте на невезучую пару… Данил и не хотел, но думал иногда, как могло не повезти ему и Даше, если бы. Если. Бессмысленное слово.
— Ну садись, юный барабанщик, — сказал индеец, кивнув официанту. Похоже, тут он бывал, впрочем, он побывал в каждом заведении города, подумал Данил, еще бы. Но с женщинами и совсем по другому поводу.
Аренк продолжал:
— Бутылку текилы, лайм, бутылку ягермейстера, лимонный чизкейк не совсем прокисший…(официант бровями изобразил оскорбленную невинность) тебе кофе?
— Латте с ванилью.
— …неженка, и горячий шоколад с корицей.
— А ты суров, солнечный змей… шоколадных мишек возьми.
— Я чту скрепы предков, шоколад перед подвигами. Правда, мы его хлестали так, горьким, гадость та еще, но баки забивает знатно. Ах, тельпочкалль[71], моя краснорожая альма-матер, игры в мяч и оргии, юность ликующая. Погоди, сначала примем в себя воинский дух.
Они выпили ядреной текилы, употребив соль и лайм, потом сладковатого пряного ликера, дошло до горячих напитков.
— В те времена меня бы за такую пьянку, пожалуй, казнили бы, — признался Аренк, — до шестидесяти лет допьянани-ни, даже пульке, не то что мескаль. Шоколадом и догонялись, ну еще кое-чем. Но это теперь перебор.
— Догадываюсь, — сказал Данил, — теперь алкоголь можно, пейотль ни-ни. Но слушай, давай я уже прямо, варварски?
— Вижу как потряхивает, — невозмутимо сказал индеец. — Ладно, текунененке-дипломат из тебя ниже-нулевой. Давай кратко и по сути.
И Данил рассказал кратко и по сути.
Аренк задумался, потвердел лицом. Еще больше стал похож на картинку из Майн Рида. Данил подумал — все хм, нормальные упыри после возрождения бледны, а этот остался смугл? Интересно, если есть амулеты в Африке или Америке, как там у черных немертвых? Или у азиатов?