В кабине кто-то сидел.
— Без Вадима нем бы такой так скоро не достать, — призналась Майя, — чего мы тут только не пишем, летающий анальный зонд с рентгеном и томографом заодно… ну кролики, в небо марш-марш? Наушники наденьте.
Вертолет загудел басово, винты тронулись, залопотали, дунуло отдающим авиатопливом ветром.
Даша и Данил сели позади, в удобные замшевые сиденья с высокими подголовниками, надели висящие на подлокотниках наушники, пристегнулись, как послушные дети. С наушниками гул превратился в легкий свистящий звук. Майя устроилась впереди, рядом с… конечно. Василь, на голове красный летный шлем, синий с белым роскошный комбез, махнул им перчаткой. Его голос в ушах:
— Здравия желаю! Рад вас видеть. К полету готовы, голубки? Взлет подтверждаю.
Они взмыли над обрывом, над розоватыми скалами, до самых седых облаков. Закатное солнце высвечивало белые кубики домов, зеленые поля вокруг и синее морщинистое море. Даша подумала, как странно, но она любит этот город. Точно не меньше Петербурга, но иначе. Ласковее.
Город, где кем угодно может стать кто угодно, лишь бы сосед он был добрый. Город, где случается мыслимое и немыслимое. Ей показалось, с востока на игрушечные домики, на зеленые улочки и серые площади, на бухту с сиротливыми беспарусными яхтами, скучающими на зимнем приколе, накатывается невидимая, тяжкая, разумная туча. Раздавить и стереть все живое, будто и не было на свете.
В наушники пробилась откуда-то музыка, а потом Даша узнала голос. И начала подпевать прекрасной картавящей Мирей.
Non, rien de rien,
Non, je ne regrette rien.
C'est payé, balayé, oublié
Je me fous du passé![93]
Глава 35. Кошку обидеть легко
Вадим и правда презентовал Даше пистолет. С ума сойти, подумал она. Оформленный честь по чести, уж как они там все провернули, она не задумывалась. В красной кожаной коробке, в бордовом бархате лежал тупоносый карманный Вальтер с золотой насечкой на затворе и удобной обрезиненной рукоятью. Папка с документами, тоже красной кожи, и коробка патронов девять миллиметров прилагались. Номер, разрешение, удобная полуоткрытая нейлоновая кобура, ничего не забыто.
— Обалдеть, — сказала Даша, когда чекист ушел. — Теперь я черная вдова Романофф. Вот тебе повод для ревности, ежели чего. Бутылку коньяку-то всякий подарит. Но с собой я его брать не буду, успокойся.
— Тебе его освоить сначала надо. А тут я пригожусь. Так что зря хвост распускаешь, шпионка.
— Тут ей мышка и пригодилась, — сказала Даша, вертя пистолет. Тяжелый. Оружия она, положим, не боялась никогда, но все же… хотя черт знает, пусть лежит. Она пощелкала предохранителем туда-сюда. Вытащила магазин, загнала назад. На целике и мушке белые точки, кажется, они будут светиться в темноте зеленым. Ну-с, здравствуй, основательная ты вещь. Данке, Вольдемар. Ordnung muss sein[94].
«Надеюсь, без тебя обойдемся».
Еще одним, куда более полезным подарком, был конический флакон червонного золота примерно в винную бутылку объемом, от оборотней. Даша (мысленно вознеся молитву Амэтэрасу), отведала чайную ложку после завтрака, как и предписано… и весь день ходила «будто мочалкой начищенная», по выражению Данила.
— Слушай, я надеюсь, это хотя бы не наркота… уж очень от нее лучшает, — Даша потянулась, и, пожалуй, сама ждала, что взлетит. Метлу мне… или щетку.
— Карина клялась что нет, ни на миллиграмм.
— Отлично. Ах да, теперь должна ревновать я?
— Как пожелаешь, свет очей, — ответил Данил, — но поговорить она хотела именно с тобой, как очнешься и придешь в разум. Ты сама ее пригласи, а то мне неловко как-то.
Карина зашла назавтра. Столь же блистательная, как раньше, одетая «скромно, но очень-очень дорого» и с непременным серебряным акцентом, на сей раз модный кардиган и серьги в виде серебряных звериных лапок с жемчужинами, но, подумала Даша, Сайху ей все же не переблистать. Сайха неподражаема.
Она казалась слегка смущенной. От коньяка не отказалась, «это можно, я только очень горячего сторонюсь», Даша подумала, так, пожалуй, теперь сопьется, если все пойдут косяком. Для гостей не жалко, но свою меру… хотя черт с ним, почти второе рождение все же.
Они сидели в полутемной гостиной, Карина, как обычно, свернувшись на диване, Даша в кресле теребила отделку халата на рукаве.
— Даша, я хочу попросить прощения, — вдруг сказала лиса, отставляя блюдечко с едва надкушенным розовым макаруном. — Правда. Я тебя, выходит, подвела, но я не нарочно.
93
[6]Нет, я ни о чём не жалею Это оплачено, сметено, забыто Меня не волнует прошлое! (фр.)