Дидара была прекраснейшей из дочерей земли сей, и юноша Азат, смелый охотник, стал ее тенью с детства. Он мечтал совершить с нею соединение рук[106], она желала войти только в его дом», конец цитаты, но черта с два. Правитель Багавана узнал о девушке, повелел забрать ее во дворец, сделать наложницей… Это все лирика, — прервался индеец, — но имя и титулы правителя автор упорно не называет. По некоторым оборотам и ремаркам, он переписывал старый источник, более полный и считавшийся утраченным уже в его время. «Источник тайн темного пламени, богохульных пред небесным огнем».
— Короче, Низами в перьях. Ну приволокли к нему эту бабу. Дальше что?
Кто еще, кроме Ольгера.
— Повинуюсь, Капы-Ага! (На удивление, викинг промолчал).
Так вот, прожила новая суложь в гареме недолго, темная история, автор подозрительно виляет, но похоже, покончила с собой, «…и кровь ее потекла ручьем в шелка». Правитель страшно переживал, построил роскошный мавзолей, цитирую, «где павлины из самоцветов, сируши из слоновой кости и золотые запоры. Сам, оставив дела, бесперечь проливал там слезы». Пока к нему на прием не явился наш Азат.
Юноша сказал, что у старейшего отшельника Атешгяха, в священном безумии сидевшего без движения с воздетой рукой уже сорок лет, узнал, как вернуть Дидару к жизни. Но прежней она не будет. Правитель наобещал все, кроме нее и своего венца. Азат золота не просил, а потребовал не стеснять воли девушки, чего бы она ни пожелала. Необычный восточный мужчина, да.
«И Азат пошел в черные глубины гор, где начертал неземные знаки и совершил обряд, посвятивший его тело и посмертие дэвам адского пламени».
А потом «как дух или джинн» явился в тронном зале и потребовал пустить его в мавзолей Дидары, «а до того стереть священные символы на вратах мавзолея и погасить небесный огонь, горящий пред ними».
Правитель заколебался, но согласился. Азат вошел в оскверненный мавзолей. А через время оттуда вышла Дидара в погребальной одежде. Без него. Опять цитирую.
«Белее мрамора, и очи ее стали как гранаты, а черные косы, подобно Заххаковым змеям, струились по хладной коже, прекрасна она была, но страх объял тех, кто ее встретил». Девица согласилась остаться во дворце, но уже не наложницей. Рукопись мутно поминает историю с убитыми райскими птицами и рабами, птицы, конечно, автору важнее.
«Немудрено, птицы куда большая редкость, и ценник иной», подумала Даша.
Несколько лун спустя по стране прокатилась волна странных и диких историй. Горели храмы и караван-сараи «нечестивым, неугасимым кровавым пламенем», что бы оно не значило. На людей нападали и убивали твари, каких никогда доселе там не видели. И среди чудищ видели воина с темным взглядом, по описаниям в нем опознали нашего друга.
Даша заметила, как Данил постукивает пальцами по краю блюда с осетриной во все более быстром темпе.
В конце концов добрались и до дворца. Да, рукопись ни черта не проясняет, но созванный диван прямо потребовал крови дьяволицы. И правитель опять-таки дрогнул и согласился. Похоже, он сам теперь ее боялся.
Но явился Азат «как принесенный черным ветром. Он начертил перед троном огненные письмена, и в город вошло войско тварей из блевотины Аримана, ужаса живых, не страшащихся гнева Ахура Мазды». Крылатая зверюга убила правителя, «растерзав утробу его», Азат исчез, а дармоеды дивана тряслись и соображали, куда бежать, раз дворец окружен.
Бывшая Дидара сама вышла к визирям. С кинжалом в руках. По тексту…
«— Вы хотите моей жизни? Глядите, седые глупцы, — и вонзила кинжал себе под левую грудь трижды. И подала им, но крови не было на клинке. В смятении пали ниц царедворцы, призывая милость Ахура Мазды. Тогда дева сказала.
— Я знаю, как спасти вас и ваши города от гнева Азата, ибо он теперь доверенный слуга Аримана, в его тело вошли адские дэвы, с радостью предающие земную жизнь гибели. Он мне рассказал многое, вернув к подобию жизни, но не к самой жизни. Теперь и я в родстве с силой, которой он одержим.
Я виновна в том и отдаю себя, свое тело и душу. Но не ради вас, а ради страдающей души Азата, ради детей в колыбелях и тех, кто еще родится».
Дидара приказала освободить тронный зал с огненными рисунками, там «она заключит союз со своим возлюбленным Азатом, огненный Хведодах[107], и спасет его, окончив безумие».
О том, как все было потом, автор молчит, только поминает, почти вымерший Багаван поднялся из пепла, на трон взошел племянник правителя. И приказал старательно все забыть, а в виде стимула секир башка.