— Вместо живчиков у нас странненькие образования, даже не похожие на сперматозоиды, скорее на восьмерки, но генетическую информацию они несут, неисправно только. Срабатывают, даже у хомячков и кроликов, очень редко. На живой самочке, само собой. Неживые, похоже, стерильны полностью, яйцеклеток не обнаружено. Шанс на залет крольчихи примерно… три-пять процентов.
— И что… рождается?
— Получилось оплодотворить дважды из сотни опытов, и оба раза неудача. Выкидыш на очень ранней стадии. Плод вроде обычный, разве что темнее и ткани жестче. Генетика примерно как у нас с тобой. Кроме красных телец еще что-то, чего я даже назвать не умею, и другие перемены. Глубже копать или хватит? Я тупой древний бандит, на лекции Менделя-то был один раз, зашел в анатомический театр поглазеть.
Даша присела рядом, вытянула длинные ноги, налила себе в бокал темного вина и наморщила нос на Ольгеров кубок.
— Кто это был? Конунг?
— Берсерк, как я. Но неудачливый. Я был быстрее и бил сильнее.
— А еще почти неуязвим. Ты читер, признайся.
Викинг не успел ответить. Музыка прервалась, на бетонном полу сконденсировались четверолапые фигуры. Две.
— Привет, светленькая! Среди мертвецов не скучно, падалью не воняет? — давний нахальный знакомый. Рядом с ним Данил узнал Следопытку. Теперь, на свету и спокойно, он мог разглядеть женщину-сэкка получше.
Если отстраниться от лап и нервного хвоста, даже симпатичная. Скуластое косоглазое лицо, еще более похожее на кошачью мордочку, чем у мужчин, не такие вывернутые губы, волосы заплетены вроде косичек у висков. Нос прямой и довольно тонкий. А в небольших округлых ушах лазуритовые шарики-серьги. Египетская богиня.
Девчонки. А может, хочет понравиться кое-кому…
— Благ вам, рада познакомиться, светлая подруга! — сказала она звучным красивым голосом. К ее природному запаху канифоли и чуть-чуть мускуса примешивался… ваниль? Духи? Все возможно.
На Дашу явно произвело впечатление.
— Мне тоже очень приятно! — ответила она, — хотите перекусить?
— Сделай книксен, — подсказал варвар и древний бандит.
— А давайте! Только мы не пьем при деле, — решил за обоих нахальный. Даша подала им по куску хамона, Данил пожалел, что не сделал снимок. Белокурая нимфа кормит страшных и удивительных чудовищ с ладоней. Впрочем, мясо исчезло мгновенно.
— Ну как, готовы смотреть? — политесы явно не привлекали сэкка.
— Готовы, давно… очень давно! — сказал викинг, со стуком поставил череп на стол, расплескав вино, встал и шагнул вперед. Протянул ладонь.
— Можно и нам? — Дашка, какие сомнения. Она и черта обаяет.
— Конечно!
Данил и Даша поднялись и коснулись серой шерсти на загривке одновременно.
…До того Данил видел только передачу, или как лучше назвать, подумал он мельком, серых полузверей из настоящего, местного, хм, времени. Из настолько далекого прошлого еще ни разу. Глубока кроличья нора? Насколько богаты воспоминания сэкка? Троглодиты? Динозавры? Допустим, они не вмешиваются в историю, а если решат размять лапки?
Пейзаж показался смутно знакомым. Невысокие холмы, заросшие буйными травами, небо, где к голубизне примешивались теплые золотистые оттенки. Вечер. Еще не закат, но скоро. Морок, или он почуял запах дыма, жареного мяса и… свежепролитой крови.
У подножия ближнего холма темная прямоугольная масса оказалась костром. Высокая, в человеческий рост поленница, и размером с небольшую избушку. На ней, словно на капитанском мостике, острый Данилов глаз разглядел сидящую на корточках мужскую фигуру в кольчужном доспехе, меховой шапке, вокруг на дровах лежали пестрые свертки, тючки, какое-то трудноопределимое, но нужное, видно, барахло. Вроде бы край круглого щита. А вон то темное, длинное сбоку, не иначе труп лошади. Попали.
Люди возле крады[44] сидели прямо на земле перед кострами, это оттуда доносился мясной дух. Кое-где над кострами темнели котлы и звериные туши.
Вопреки историческим фильмам дурного стиля, ничего дикого и бродяжьего в их облике не было. Молодые крепкие мужчины. Бородатые или длинноусые, в цветных рубахах, широких штанах и сапогах, оружные прямыми мечами в украшенных ножнах, несколько женских фигур в покрывалах разносили чаши и блюда со снедью. Кто-то пел протяжно, и степной ветер бросал звуки дурно настроенных струн, кто-то размахивал руками, горячо споря, но в потасовку не переходя. Люди как люди.
Про обычаи предков Данил не так чтоб много знал, но вся картина ему напомнила не то Рериха, на то иллюстрацию к песне о вещем, да не больно толковом Олеге. Только обстояло все не так красиво, без седых Баянов и бородатых идолов с золотыми… хм, пупками.