Впрочем, это не единственная неожиданность для экспедиции, расходы на которую и так намного превышают выданные под нее кредиты. «Совершенно верно, — пишет первооткрыватель своему управделами, — я действительно вполовину прибавил жалованье всем остающимся на "Фраме". Я счел это справедливым, поскольку они будут лишены интереснейшего путешествия, которое ожидает нас, остальных». Честолюбивому человеку приходится время от времени быть выше финансовой реальности: «Не знаю, позволяет ли подобные вольности экспедиционная казна, но ей так или иначе предстоит подвергнуться сему испытанию». Разделение труда между братьями очевидно: Руал берет на себя Южный полюс, Леон — все прочие дела. «Ты лучше разбираешься в том, что следует предпринять, а потому сумеешь всё уладить наивыгоднейшим образом».
Прежде чем завершить письмо, полярник упоминает о ближайших планах по созданию складов и под конец затрагивает самый больной вопрос: «В случае, если Нансен еще интересуется нашим предприятием, расскажи про склады. Я хотел сам написать ему, но настолько не уверен, как он воспринимает всю эту историю, что лучше воздержусь. Передай привет и скажи, что я не выбрал минутки для письма, потому как тружусь не покладая рук». Если энтузиазм профессора в отношении экспедиции угас, путешественник рассчитывает на поддержку остального человечества: «Мне кажется, при теперешнем положении вещей состязание за победу над полюсом должно быть интересно всему миру».
Он прав: весть из ледяной пустыни о том, что в покорении Южного полюса будут участвовать две экспедиции, накаляет страсти в цивилизованных краях. Как докладывает брату Леон, «в Англии новость была воспринята со смешанными чувствами, на родине же она способствовала мгновенной смене настроения». Наконец-то у норвежцев проснулся их соревновательный инстинкт. Соперники в Антарктиде и в средствах массовой информации приготовились к старту. Борьба ведется на разных фронтах — в чистом поле и в печати, на собственной территории и на территории противника. «Осмелюсь заявить, что с нашей стороны кампания велась крайне дипломатично и теперь даже в английских изданиях признают: ни о каком нечестном состязании не может быть и речи. Этим мы в значительной степени обязаны высказываниям Нансена, особенно его статье в "Тайме"».
Леон констатирует перемену настроения: «…теперь каждое из государств приняло сторону своего соотечественника». В кои-то веки начинается и приток капитала: «Первые известия столь живительно воздействовали на англичан, что они стали собирать деньги, недостающие Скотту; затем это поветрие перекинулось сюда, в результате чего теперь и у нас занялись тем же, т. е. сбором средств для похода "Фрама" к Северному полюсу».
Леон прощупывает почву, нельзя ли объявить о сборе пожертвований в масштабах всей Норвегии. У него налажена связь с такими ключевыми фигурами, как братья Нансен, известный спонсор полярных экспедиций Аксель Хейберг и Херман Гаде, из которых «последний с удовольствием возьмется за это дело».
Пока Руал Амундсен будет покорять новые земли в Антарктике, его лучший друг Херман Гаде совершит не менее героическую попытку закрепиться у себя на родине. Перед самым отплытием «Фрама» из Норвегии Руал добился от министра иностранных дел Иргенса согласия взять Гаде на дипломатическую службу. Более того, уговорил министра сделать Джона Гаде, Херманова брата и одного из главных финансовых благодетелей экспедиции, рыцарем ордена Святого Олава[75].
Пристроить склонного к свободомыслию американского предпринимателя на поприще скандинавской дипломатии оказалось отнюдь не просто. У Хермана Гаде быстро возникли непримиримые разногласия с правительством и стортингом, и Леон сообщает брату: «…наметившаяся было дипломатическая карьера приостановлена и куда зашли дела Хермана с Иргенсом, неясно».
Леону также поручили сохранять наилучшие отношения с семейством Нансен. Фактически речь шла прежде всего об Александре. Правда, между управделами и адвокатом иногда возникают трения из-за нечеткого распределения обязанностей, однако к добрым вестям из южных широт прислушиваются многие: «Алекс тоже, можно сказать, преобразился с тех пор, как получены известия от тебя, и очень даже вовремя, поскольку он давно был в расстроенных чувствах. Постараюсь проявлять к нему возможно больше терпимости, ибо подобная тактика явно предпочтительнее».