После этого баллон наверняка быстро опустился, протащился по льду и затормозил, остановленный собственным весом. Примером того, как это могло произойти, служит приземление дирижабля «Норвегия» у инуитского поселка Теллер на Аляске. В тот раз посадка была управляемой и целенаправленной, но без вспомогательной команды, которая обслуживала штатное приземление дирижабля у причальной мачты или ангара. Управление «Норвегией» перед посадкой стало одним из многих эпизодов, рассоривших Нобиле, пилотировавшего дирижабль, и Амундсена, руководившего экспедицией. Само приземление Нобиле выполнил безупречно, что позднее признавал даже Амундсен. Сразу же после этого Амундсен отдал приказ выпустить газ, чтобы демонтировать и свернуть дирижабль. Всего через пару минут тяжелая прорезиненная оболочка опала на командирскую гондолу. Ялмар Рисер-Ларсен был тогда заместителем начальника экспедиции. Высказывая мнение о том, что могло случиться во льдах с баллоном «Италии», он мог опираться на собственный ценный опыт.
Но даже Рисер-Ларсен не мог сказать наверняка, что произошло с шестью итальянцами после того, как оболочка дирижабля рухнула на лед. Нобиле и многие другие считали столб дыма знаком того, что при падении произошел взрыв. Вытекавший наружу водород крайне взрывоопасен. Но чтобы взорваться, он должен воспламениться. После того как командирскую гондолу оторвало от дирижабля, оба оставшихся мотора не работали. Другие варианты возгорания представить сложно — если не принимать во внимание искры, которые могут возникнуть при трении металлических тросов о распорки. Но взрыв водорода был бы большим и заметным. А группа Нобиле ни о чем подобном не сообщала. Рисер-Ларсен принадлежал к тем, кто считал, что баллон не взорвался.
Вероятно, столкновение со льдом было жестким, так что летевшие в баллоне люди неизбежно получили травмы, а может, и погибли. Перед столкновением кто-то мог попытаться выпрыгнуть из дыр в килевой ферме, другие могли остаться в проходе. Если кто-то из них выжил, имелись ли у них шансы на спасение? Разумно предположить, что первым их порывом было связаться с товарищами из сорванной гондолы. Столб дыма могли создать намеренно, поджигая топливо, чтобы привлечь к себе внимание.
Все эти сведения стали известны миру еще в середине июня, когда из лагеря Нобиле пришли первые отчеты о случившемся. Однако совершенно естественно, что поисково-спасательные экспедиции сосредоточились прежде всего на том, чтобы найти место, где точно были выжившие. Но даже местонахождение палаточного лагеря определить с должной точностью оказалось весьма непросто.
На следующее утро после спасения Дзаппи и Мариано с неустойчивой льдины «Красин» двинулся дальше сквозь льды к последней объявленной позиции палаточного лагеря Нобиле. Теперь Адольф Хуль решил обсудить с начальником экспедиции Самойловичем судьбу двух других человек, на тот момент считавшихся пропавшими без вести, — альпийского стрелка, итальянца Сора, и голландского шахтера ван Донгена. Третьего каюра, инженера Варминга, из-за потери зрения оставили на мысе Платен. Его не раз замечали с норвежских аэропланов. Своими силами, с минимумом снаряжения и почти без провианта он смог добраться до острова Скорсби. После небольшой передышки Варминг перебрался к проливу Беверли, где 11 июля был поднят на борт «Браганцы». Что касается Соры и ван Донгена, то уже долгое время, после того как Люцов-Хольм пролетел над ними на острове Фойн и сбросил письмо с приказом не покидать сушу, никто их не видел и не получал от них известий.
Когда «Красин» подошел к острову Фойн, первый штурман заметил на самой высокой точке острова две фигуры. Они размахивали шестом с флагом. Это, вне всякого сомнения, были итальянец с голландцем. Но, хотя для советского ледокола не представляло никакой проблемы подобрать этих двоих, Самойлович все же решил не останавливаться, чтобы как можно скорее добраться до группы Вильери. Впечатленные обстоятельствами спасения Дзаппи и Мариано, русские спешили на выручку остальным, на тот момент проведшим на льдине уже 47 суток. А тех двоих, забравшихся на вершину горы, можно было подобрать позже.
К юго-востоку от острова Фойн «Красин» вошел в зону тонкого льда, а севернее мыса Ли-Смит лед и вовсе исчез. Океанографа Адольфа Хуля поразило, что в этом районе ледокол шел по открытой воде: в столь высоких широтах увидеть такое доводилось нечасто. Это могло означать, что открытая вода была и рядом с палаточным лагерем, — ситуация, критическая для группы Вильери.