У первых двух версий крушения «Латама», согласно которым оно произошло либо близ острова Медвежьего, либо в районе Торсвога, имелось одно слабое место: ни та, ни другая не могли объяснить, почему французский гидроплан истратил так много топлива. Другой неоспоримый факт — явные следы ручных манипуляций на 600-литровом баке — не позволяет поверить в то, что самолет разбился, а экипаж погиб на месте.
Примерно четверть века спустя Ялмар Рисер-Ларсен тоже пришел к этому выводу. 23 июня 1953 года в интервью датской газете «Политикен» он сказал, комментируя находку двух топливных баков: «Сегодня, в годовщину тех событий, мне кажется правильным высказать то, о чем я молчал все эти 25 лет. Смерть не постигла Амундсена и его людей мгновенно. Бензобаки отвинтили нарочно, чтобы использовать их как плавсредство. Они боролись за жизнь во льдах» {171}.
Глава 27
Разные обличья скорби
Одна из крупнейших поисковых операций в истории была завершена. Поиски шестерых, унесенных оболочкой баллона «Италии», тоже завершились, не успев толком начаться. Для тех, кто пристально следил за ходом поисковой операции, такое решение стало шоком. Можно сказать, что этих шестерых официально объявили погибшими, даже не попытавшись установить их местонахождение. Судьба группы дирижабля висела на тонком волоске того немногого, что удалось выяснить об их возможном расположении относительно исходных координат лагеря Нобиле. Их жизни зависели от решения командующих советского ледокола.
Трое руководителей экспедиции на борту «Красина» были задеты, если не сказать оскорблены тем, что шведы поспешили забрать альпийского стрелка Сору и каюра ван Донгена с острова Фойн. Вечером 13 июля в воздух поднялись три аэроплана: «Ганзы» 255 и 257 и финский «Юнкерс Турку». Они сели на открытую воду в большом канале к востоку от острова Фойн и подняли на борт терпящих бедствие. Но улететь обратно так же просто не вышло. Сначала возникли проблемы с двигателем финского самолета. Когда его наконец удалось починить, приливом в полынью нагнало льда, что сделало взлет невозможным. Через несколько часов ледовая обстановка улучшилась, и они смогли взлететь. На берегу остались две собаки, выжившие в героической, но несколько безумной экспедиции Соры и ван Донгена. Шведские летчики пролетели сквозь густой туман и приземлились в Мурчисон-фьорде около 2 ночи.
Шведы очень радовались успеху этой спасательной операции. Они горевали по погибшему соотечественнику Финну Мальмгрену, но их утешало то, что задействованные ресурсы в виде двух судов, семи самолетов и пятнадцати человек не пропали даром. Две шведские спасательные операции прошли успешно, даже три, если считать возвращение Шиберга за Лундборгом, который застрял в лагере Нобиле на 11 дней.
Однако на борту советского ледокола эту радость не разделяли. Ведь это их пилот первым заметил тех двоих на острове Фойн. А раз так, то и честь их спасения должна была выпасть русским. Иностранные журналисты, которым посчастливилось попасть на один из экспедиционных кораблей, и в частности, американский кинооператор Джон Доред из компании «Парамаунт Ньюс», в очередной раз смогли увидеть, как мало стремились к сотрудничеству участвовавшие в поисковой операции страны.
Подобрав у мыса Платен Чухновского, его экипаж и неисправный «Юнкерс», Самойлович предложил отправить ледокол на восток, на поиски группы дирижабля. Капитану Манойе на борту «Читта ди Милано» послали запрос с просьбой выслать один из итальянских гидропланов для участия в поисках. Ведь унесенные с дирижаблем не могли находиться далеко от места, где спасли группу Вильери. Советский «Юнкерс» был так сильно поврежден, что его не удалось отремонтировать на борту.
Итальянский капитан ответил отказом. Он привел множество оправданий тому, что их самолеты не могут участвовать в поисках. Но Самойлович не сдался и послал запрос начальнику шведской экспедиции, капитану Торнбергу, с просьбой выделить аэроплан. Вскоре из Стокгольма также пришел отрицательный ответ. Вся шведская экспедиция должна была как можно скорее покинуть Шпицберген. Самолеты следовало демонтировать и поднять на борт «Тани» и грузового судна «Ингерто», которое в ближайшие дни отплывало из Лонгйира.
Без разведки с воздуха «Красин» не мог продолжать поиски группы дирижабля. Адольф Хуль писал, что команда ледокола просто не верила в происходящее и была возмущена таким развитием событий. Эти отказы лишили унесенных с дирижаблем последнего небольшого шанса на спасение. Даже если шестеро выжили при падении на лед, теперь их обрекали на верную гибель. Учитывая сильные повреждения винта и приводного вала, а также минимальные запасы угля, ледокол не мог в одиночку прорываться сквозь массу льдов к северу от Шпицбергена в последней отчаянной попытке их найти. Русским ничего не оставалось, кроме как повернуть на юг.