Чтобы справиться с этой проблемой, Нобиле испытывал на прочность различные материалы. Он обнаружил, что лучше всего сопротивляется повреждениям тонкая парусина, покрытая слоем каучука. Однако новый материал был значительно тяжелее обычной дирижабельной ткани, поэтому его использовали только в тех местах, которые вероятнее всего могли пострадать от острых льдинок, оторвавшихся от винтов {184}.
И вот обрывок такой материи находится спустя семь лет после гибели «Италии» в лагере на полуострове Платен. Неизвестные обитатели стоянки его бросили, а сами собрали вещи и куда-то ушли. Нет никаких сообщений о том, кем они были и куда направлялись. Ненужные вещи они оставили на месте, а вместе с ними — головоломки и загадки.
Эпилог
Лагерь у мыса Платен
В середине шестидесятых русские и итальянские кинематографисты решили снять о драматических событиях 1928 года фильм. Так появилась «Красная палатка» {185}. На главные роли пригласили мировых знаменитостей — фильм задумывался отнюдь не как документальный, хотя некоторые документальные кадры в него вошли. В сценарии, начатом Юрием Нагибиным и завершенном Эннио де Кончини и Робертом Болтом, подлинные события творчески переработаны. Одна смело задуманная сцена особенно завораживает. В ней отразился взгляд создателей фильма на гибель Амундсена: «Латам» взял курс на северо-восток и сумел отыскать останки дирижабля, но потерпел крушение при посадке. Экипаж погиб, только Амундсен уцелел.
Сценаристы сочинили длинный монолог, который Амундсен произносит, стоя среди развороченного каркаса «Италии» и размышляя вслух о своей судьбе. Он объясняет, почему они, вместо того чтобы вернуться в Ню-Олесунн и сообщить о находке, все-таки решили пойти на посадку: Амундсен и Гильбо увидели с самолета человеческие фигуры, лежащие на льду среди обломков. Они просто не могли улететь, не проверив, есть ли выжившие. Потрясающее объяснение и не такое уж невероятное, если вспомнить, как трудно было пилотам обнаружить лагерь Нобиле и как мало вообще видно с самолета.
Предположение о том, что Руал Амундсен полетел на место гибели дирижабля, подкрепляется следующими фактами: количеством использованного топлива, о котором говорят найденные баки и которого как раз хватило бы до места, и сигналами, которые якобы слышала радиостанция в Гринхарборе в ночь с 18 на 19 июня около 3 часов. Амундсен мог решиться на прямой перелет к поисковому району. А «Латам» мог совершить посадку в одном из каналов, которых, по наблюдениям Нобиле, немало было во льдах вокруг палаточного лагеря. Амундсен об этих каналах знал, он упомянул их в интервью, которое давал 17 июня перед самым вылетом «Латама» из Бергена.
И Амундсен, и Дитриксон тремя годами ранее уже побывали в этих местах и примерно в это же время года — когда N25, возвращаясь с 88-й параллели, прилетел в залив Бёрда южнее пролива Беверли. Все метеонаблюдения, сделанные в Адвент-фьорде, Конгс-фьорде и в поисковых областях, показывают, что погода в ночь с 18 на 19 июня была хорошая. Должно быть, заманчиво было в такую погоду подольше покружить над местом, где предположительно находился лагерь Нобиле, который на тот момент еще не нашли. Ни «Савойя Маркетти», ни «Уппланд» на север еще не добрались. Они прилетели только на следующий день. Если бы «Латам» пролетел на север чуть дальше, чем норвежские «Ганзы», он бы, вероятно, мог обнаружить на льду останки дирижабля, ведь заметить огромный дирижабельный каркас гораздо проще, чем крохотную красно-бурую палатку, — стоит только очутиться в правильном месте.
Среди льдов морское волнение невелико. Проходя между льдин, волны слабеют и замедляются. Если попадется достаточно широкий и длинный канал, летающая лодка легко может в него сесть. Главную опасность представляют небольшие твердые осколки льда, отколовшиеся от многолетних глыб. Блестящие и почти прозрачные, они плавают на поверхности воды, оставаясь невидимыми. Левый поплавок, расположенный на крыле снизу, мог напороться на такой осколок при посадке и получить пробоину в передней части. Многие специалисты, знакомые с полярными условиями, считали, что именно это с «Латамом» и произошло. Хельмер Ханссен в своем интервью со всей определенностью утверждал, что столкновение с волнами само по себе не могло оставить на поплавке тех повреждений, которые были обнаружены на нем 31 августа {186}.