Другую странность, связанную с поплавком, отметил Гуннар Ховденак: задняя часть поплавка оторвалась раньше передней. Объяснить это можно по-разному. Согласно одной из гипотез, после того как поплавок в воде напоролся на лед, самолет развернуло, поэтому он и отрывался так, как будто самолет двигался задом наперед. Известны ли нам похожие случаи?
О посадке на 88° с. ш., совершенной «Дорнье Валями» N24 и N25 в 1925 году, Руал Амундсен сообщает следующее:
«…мы решили спускаться, сделать необходимые наблюдения для определения своего местонахождения, а потом действовать сообразно с обстоятельствами… Для того чтобы обследовать местность как можно тщательнее, мы начали спускаться большими спиралями. Во время этого маневра в заднем моторе начались сильные перебои, и это изменило все положение. Вместо того чтобы выбирать, мы должны были брать то, что подвертывалось. Машина была еще слишком тяжела, чтобы держаться в воздухе с одним мотором. Необходимо было спускаться без промедления».
Саму посадку он описывает так:
«Рукав по своей ширине как раз подходил для машины, так что опасность крылась не в этом. Каждый увалень мог бы, в случае необходимости, пробраться сквозь него. Нет, опасность заключалась в высоких торосах, стоявших по обеим сторонам! Нужно было быть мастером своего дела, чтобы провести аппарат благополучно между торосами и спасти несущие поверхности. Мы спустились, так что лед затрещал и захлюпал, и затем началась погоня за разрешением, вероятно, труднейшей задачи, представлявшейся когда-либо авиатору. Для нас было счастьем, что мы опустились среди сала, потому что оно несколько замедлило нашу скорость, но, с другой стороны, это ослабило маневренную способность аэроплана. Мы проносимся мимо тороса на правом берегу. Машина кренится и уклоняется влево, так что несущая поверхность [крыло] почти касается тороса, проносится над ним и вздымает высоко кверху лежащий на нем снег… Каждое мгновение я ждал, что левое крыло разлетится вдребезги. Скорость нашего бега теперь быстро убывала в толстом слое мелкого льда, и мы остановились в глубине рукава, почти уткнувшись носом аппарата в торос. Не дойдя опять на миллиметр! Чуть быстрее — и мы разворотили бы себе нос!» {187}
Мастером, посадившим N25 на 88-й параллели, был Ялмар Рисер-Ларсен. А второй самолет, N24, пилотировал Лейф Дитриксон.
Самым существенным аргументом против гипотезы о приземлении «Латама» в северо-восточной части архипелага Шпицберген является то, что поплавок, найденный 31 августа, выловили возле Торсвога, а правый, 600-литровый бензобак обнаружили 13 октября на банке Халтен. Возможно ли, чтобы за такой короткий срок — около 70 дней — эти обломки в дрейфе преодолели расстояние от предполагаемого места гибели дирижабля к северу от острова Фойн до самого побережья Норвегии?
Если продолжить наши размышления, предполагая, что при посадке самолет не был полностью выведен из строя, нет ничего невозможного в том, что после жесткого приземления экипаж «Латама» потратил много времени на ремонт, а затем и много топлива — на проверку летательной способности самолета. Можно допустить, что бензобак, вероятно, приспособленный вместо поплавка, во время испытаний отвалился от креплений под правым крылом и был подхвачен течением, которое унесло его на юг.
Карта поверхностных течений у побережья Шпицбергена позволяет смоделировать маршрут, по которому течения пронесли поплавок и бензобак к норвежским берегам. Он проходит между мысом Лаура и островом Большой в Баренцево море, затем к острову Эдж и далее вокруг Сёркапа. Затем морские течения должны были вынести части самолета в пролив Фрама и дальше на запад к Гренландии. А уже оттуда начался их дрейф к побережью Норвегии, где их подхватили идущие на север прибрежные течения и доставили в Торсвог и на банку Халтен.
Какой бы ни была действительная длина пройденного пути, она не может быть меньше 2000 км и едва ли превышает 3000 км. Чтобы рассчитать ее точнее, требуется учитывать скорость ветра, а это заметно усложняет вычисления. Исходя из предположения, что самолет разбился неподалеку от острова Медвежьего, один из ассистентов Геофизического института Тромсё представил рапорт о возможном дрейфе поплавка, основанный на метеосводках за период между 18 июня и 31 августа {188}. Он пришел к заключению, что поплавок с легкостью мог попасть в Торсвог, а бензобак — на банку Халтен. Расстояние между островом Медвежьим и островом Фойн по прямой составляет всего около 750 км, а морские течения в середине Баренцева моря в основном идут с севера на юг. По расчетам, чтобы пройти предполагаемый путь длиной в 3000 км за 70 дней, обломки должны были дрейфовать со средней скоростью 42 км в сутки, то есть меньше одного морского узла, что вполне правдоподобно.