В своем рапорте главнокомандующему Альфреду Берглунду Рисер-Ларсен сообщал, что особых возражений представленные планы спасательной операции не вызвали. Напротив, он получил поддержку и главнокомандующего ВМФ, и Руала Амундсена. Старый герой-полярник постоянно повторял свои слова, что успех операции зависит от удачи, а причиной провала может стать невезение. Даже когда Рисер-Ларсен завершил свою речь словами, что как в этом году, так и в следующем необходима экспедиция на Землю Франца-Иосифа, протестов не поступило. Поврежденный дирижабль мог пройти по воздуху довольно большое расстояние. Ветром «Италию» могло отнести к российскому архипелагу. После зимовки на Земле Франца-Иосифа вполне можно выжить — как все присутствующие хорошо знали.
Затем слово взял министр обороны. Он поручил Рисер-Ларсену поступить в распоряжение итальянского посланника и заверил, что все необходимые формальности в отношении отпуска из торпедной школы в Хортене будут улажены.
После совещания Рисер-Ларсен в сопровождении капитана Эстбю поехал в итальянскую миссию представлять план норвежской спасательной экспедиции. Основные пункты плана немедленно передали властям в Рим.
Руал Амундсен направился в гостиницу «Виктория» на улице Родхусгатен на очередное торжество в честь пилотов Уилкинса и Эйельсона. На этот раз празднество устраивал его друг детства Херман Гаде. Амундсен снял в гостинице номер, который на самом деле позволить себе не мог. Однако он считал своим долгом быть рядом и участвовать в дальнейшем планировании спасательной экспедиции. Он даже не сомневался, что лично отправится на Шпицберген руководить работой из Ню-Олесунна.
Глава 5
Палатка на льду
В первые минуты после столкновения Нобиле лежал не шевелясь, в голове не было ни одной связной мысли. Он не видел, как искалеченный дирижабль медленно набрал высоту и скрылся на востоке, не видел разодранной снизу оболочки и болтающихся обломков гондолы. Нобиле ощущал, как сквозь одежду просачиваются холод и ледяная вода, и думал, что умирает. Вот и окончилась экспедиция, и каким же недолгим оказался их триумф над Северным полюсом!
Вокруг шевелились фигуры. Люди выбирались из-под снега, стонали, ощупывали головы, руки, ноги. Многие серьезно пострадали. Нобиле показалось, что он узнал Мальмгрена, бредущего к краю льдины. Глаза у шведа были широко раскрыты, взгляд устремлен в никуда, лицо перекосилось. Остальные в растерянности озирались или недоверчиво смотрели вслед исчезнувшему дирижаблю. Это был конец. Надеяться на спасение в такой ситуации не приходилось.
Заместитель начальника экспедиции Адальберто Мариано отделался несколькими царапинами. Подойдя к Нобиле, он увидел, что тот тяжело ранен — у него была сломана нога, разбито плечо, переломаны запястье и два ребра. Лицо генерала заливала кровь из глубокой раны на лбу. Но угрозы для жизни не было. Нобиле по-прежнему оставался начальником экспедиции. Мариано ждал, что он примет командование. Что им теперь делать? Несчастный Нобиле тупо уставился на итальянского офицера, и тому пришлось его встряхнуть.
На ледовом поле дул ветер, обдавая людей холодом, взметал снег. Они очутились на льдине среди больших торосов. Вокруг них во все стороны разбегались трещины. Туман серыми клочьями носился над чистой водой. Температура воздуха составляла 10–12 градусов, но ощущалась гораздо холоднее. Позже они нашли уцелевший термометр и смогли ее точно измерить. Но хуже всего было чувство полной изоляции, которое угрожало высосать из них все мужество.
Срочно нужен был план. Им следовало организоваться, пересчитать раненых и уцелевших. Мариано не сдавался, он сел на корточки рядом с Нобиле и забросал его вопросами. Нужно чем-то занять людей, чем-нибудь, что дает надежду. Нобиле, не говоря ни слова, смотрел на молодого офицера. Неужели Мариано верит, что из этих богом забытых мест можно спастись? Генерал попробовал встать. Судорога, пробежавшая по лицу, выдавала сильную боль. Взгляд его сделался осмысленным, он осмотрелся вокруг. По льду были разбросаны остатки гондолы. Возможно, кое-что может им пригодиться. За ними, там, где след от дирижабля был глубже всего, по снегу тянулась длинная красная полоса. Но это была не кровь, а анилиновая краска из раздавленных стеклянных флаконов, которые использовали для замеров высоты надо льдом.