Никто лучше Рисер-Ларсена не знал, как непростительно Амундсен оскорбил итальянцев. Он сам присутствовал на многих встречах норвежского полярника с итальянскими специалистами по самолетам и дирижаблям.
В мае 1924 года Руал Амундсен ездил по Италии с лекциями, чтобы заработать денег для оплаты своих быстро растущих долгов. Полярник удостоился чести встретиться с тогдашним премьер-министром Бенито Муссолини, который и сам был пилотом. Муссолини поинтересовался, не думает ли Амундсен взять в планирующуюся летную экспедицию из Шпицбергена к Северному полюсу итальянского пилота. Амундсен ответил, что об этом, к сожалению, не может быть и речи. Состав экспедиции уже утвержден.
Это было только началом. Далее Муссолини предложил экспедиции еще одну летающую лодку — итальянский «Дорнье Валь». Амундсен к тому времени уже заказал два немецких «Дорнье Валя», на что денег у него, собственно, не было. Он ответил, что это дело другое. Пилотом летающей лодки Муссолини рекомендовал взять легендарного летчика и героя войны Антонио Локателли. От такого Амундсен отказаться не мог.
В ответ на столь щедрое предложение Руал Амундсен придумал довольно нежизнеспособный план. Самолет с опознавательным итальянским знаком I-Deor должен был присоединиться к уже заказанным летающим лодкам. В списках Норвежской воздухоплавательной ассоциации они уже получили норвежские опознавательные знаки N24 и N25. Итальянскому «Дорнье» срочно присвоили знак N26. Амундсен хотел отправиться из Ню-Олесунна на Шпицберген на трех самолетах, сесть на лед или разводье у Северного полюса, перелить горючее с итальянского самолета и оставить его там, продолжив полет на N24 и N25 через Ледовитый океан на Аляску {19}.
Муссолини, должно быть, этот план разгадал и почувствовал себя обманутым. Будучи хорошим стратегом, он настоял на том, чтобы итальянский самолет сохранил свои опознавательные знаки. Амундсен даже думать не хотел об итальянско-норвежской экспедиции. Знак N26 быстро и незаметно удалили из списков Норвежской воздухоплавательной ассоциации, а Амундсену пришлось искать другие источники оплаты уже заказанных самолетов. Возможно, кое-что из этого плана все-таки пригодилось, когда экспедиция Амундсена — Элсуорта отправилась в путь на двух самолетах, а вернулась только на одном.
Прибытие экспедиции Амундсена — Элсуорта в Осло — к удивлению Амундсена и ее участников — стало предметом чуть ли не истерического восторга. Но Руал Амундсен уже планировал следующую экспедицию. Он же все-таки не достиг Северного полюса. Посреди всех торжеств Амундсен нашел время отправить итальянскому инженеру Умберто Нобиле телеграмму и пригласить его в Норвегию. Нобиле столь же скоро испросил все необходимые разрешения и полномочия у политического руководства Италии.
В двадцатые годы Умберто Нобиле был одним из ведущих мировых конструкторов дирижаблей. Для создания американского дирижаблестроения его пригласили в США, на завод «Гудиер», он был востребованным консультантом в ряде других стран, в том числе в Англии и России. Итальянские полужесткие дирижабли славились маневренностью, устойчивостью и безопасностью. И все же у них был по крайней мере один недостаток, делавший их бесполезными для полярных экспедиций, а именно — низкая грузоподъемность.
Впервые Руал Амундсен и Умберто Нобиле встретились 25 июля 1925 года в Свартскуге, дома у норвежского полярника. Там присутствовали Ялмар Рисер-Ларсен и Рольф Томмессен из Норвежской воздухоплавательной ассоциации. Томмессен взялся организовать транспортировку дирижабля из Италии в Норвегию и далее на Шпицберген в Ню-Олесунн — задача сложная и затратная. Среди прочего, к Конгс-фьорду необходимо было доставить оборудование и материалы для строительства гигантского ангара. Все это при условии, что и дирижабль, и ангар перейдут в собственность Норвежской воздухоплавательной ассоциации. Руала Амундсена по-прежнему донимали кредиторы, теперь из-за долгов за экспедицию на «Мод».
Линкольн Элсуорт тоже не горел желанием стать владельцем дирижабля после завершения экспедиции. Его вклад в 100 000 долларов был, скорее, платой за участие в полете и упоминание его имени. Вкладом Амундсена считались его имя и репутация одного из ведущих мировых полярников, а также опыт в организации сложных экспедиций. Он же был абсолютным и бесспорным претендентом на роль руководителя проекта. Другое и не мыслилось.