На следующий день, 19 июня, после обеда еще одна огромная тень с шумом пронеслась над Ню-Олесунном. На этот раз раздавалось не рычание итальянского льва, а рёв шведского медведя. Это заходил на посадку трехмоторный «Юнкерс Уппланд G24» с шеф-пилотом Виктором Нильссоном. Его экипаж состоял из четырех человек. Фонарь над кокпитом состоял из двух створок, нижней и верхней. Створки распахнулись, как пасть, и из них спокойно поднялся Нильссон. Увидел, что на воде покачивается самолет итальянцев. Значит, «Уппланд» не первый. Ну и пусть. Задание прежде всего. Шведская экспедиция прибыла сюда не для того, чтобы ставить рекорды, а для того, чтобы спасти соотечественника — Финна Мальмгрена. Виктор Нильссон еще немного постоял у входа в кабину, осматривая Конгс-фьорд: «А где же Руал Амундсен? Ведь „Латам“ вылетел из Тромсё еще вчера» {86}.
И раз уж на то пошло: где финский самолет «Турку»? На этот вопрос Виктор Нильссон мог ответить. Начальник экспедиции Олави Сарко, пилот Гуннар Лир и механик Уно Бахман проявили разумную осторожность. После нескольких неудачных попыток взлететь из пролива Тромсёсуннет они пришли к выводу, что лететь прямиком в Кингсбей на перегруженном одномоторном «Юнкерсе» слишком рискованно. Они нашли место на грузовом судне. Так что финский самолет вместе с экипажем находился на борту парохода «Марита», идущего на Шпицберген. «Марита» уже миновала остров Медвежий и к вечеру должна была прибыть в Адвент-фьорд.
Итальянский пилот Маддалена снова поднялся в воздух около 8 утра 19 июня. Спустя несколько часов он вернулся обратно в Кингсбей, осуществив свой первый разведывательный полет на север. Установить местоположение палаточного лагеря ему не удалось. Естественно, никаких следов группы Мальмгрена пилот также не обнаружил.
Норвежские пилоты слышали и видели, как «Савойя» пролетела на восток. Сами они как раз возвращались из очередной неудачной разведки. У «Ганз» не было радиоаппаратуры, поэтому летчикам пришлось набраться терпения: только на борту «Хобби» они смогли узнать, что Маддалена тоже не нашел палатки Нобиле. Экипаж итальянского самолета теперь лично убедился в том, о чем многократно предупреждал их в радиограммах Рисер-Ларсен: с самолета шансы заметить людей на льду практически равны нулю.
18 июня группа Нобиле отправила на «Читта ди Милано» срочное сообщение, которое следовало передать Рисер-Ларсену. Со льда слышали и видели обе норвежские «Ганзы», они были в паре километров к югу от лагеря и снова развернулись, так и не заметив палатки. Положение выживших становилось отчаянным. Последние дни дул штормовой ветер. Льдина дрожала и тряслась, налетала на соседние льдины, а накануне и вовсе раскололась надвое. Они едва успели перетащить вещи на больший обломок, поближе к медвежьему скелету, и тем самым спасти большую часть снаряжения. Если помощь в ближайшее время не подоспеет, они все утонут.
Нобиле надиктовывал Бьяджи длинные радиограммы, которые радист передавал на «Читта ди Милано», подробно перечислял места, подходящие для посадки летающих лодок, и места, подходящие для небольших самолетов на лыжах. Однако люди на льдине и люди в радиорубке «Читта ди Милано» как будто существовали в разных мирах. Многочисленные и подробные послания Нобиле раздражали капитана Романью: с его точки зрения, это были пустяки, докука со стороны человека, который понятия не имеет обо всем происходящем. В ответ Нобиле получал короткие отписки или вовсе не получал ответа. В конце концов капитан велел радистам на «Читта ди Милано» принимать сообщения раз в день, в 8.55 утра.
Нобиле это указание проигнорировал: вероятно, все в палатке были так взвинчены, что он просто обязан был как-то ускорить спасение. Радиограмма, отправленная 19 июня, содержит выражения, которые едва ли могли смягчить капитана:
«Чтобы добиться успеха, Вы должны точно следовать моим указаниям. [Самолеты должны] от острова Фойн и идти истинным курсом в 59°. Следуя этим курсом, через 20 км повернуть и лететь обратно, пока до острова не останется 8 км. Повторить этот маневр несколько раз с необходимыми вертикальными изменениями. Использовать следует минимум два самолета, пусть летят параллельным курсом. Маддалена определенно располагает запасом бензина, с которым может кружить над нами четыре часа…» {87}
Пока тянулось тревожное ожидание, обитатели льдины пытались подбодрить друг друга рассказами о том, что они сделают первым делом, когда их спасут. В первые дни на льду, когда Бьяджи раз за разом отправлял сигнал бедствия и не получал никакого ответа, люди не верили, что их услышат, а тем более увидят и снимут со льдины. Тогда Нобиле не говорил того, что спокойным голосом сказал 19 июня: если лед будет продолжать ломаться и станет невозможно найти надежное место для лагеря, товарищи должны оставить его и Чечони и спасаться сами, как могут.