Рисер-Ларсен направил Фрицу Цапффе новую телеграмму. Если кто и мог знать, куда Амундсен думал направиться из Тромсё, то только его старый и верный друг. К сожалению, фармацевт дал неопределенный ответ: «Не знаю. По некоторым указаниям, он мог полететь напрямик. Хочу надеяться, что он отправился за теми, кого унес дирижабль» {97}.
Геофизический институт Тромсё, получивший такой же вопрос, ответил более содержательно. Амундсен несколько раз запрашивал сведения относительно ледовой обстановки вокруг Кингсбея. Сводками из других мест не интересовался. Все сотрудники института единодушно полагали, что «Латам» летит в Конгс-фьорд. Единственная небольшая странность состояла в том, что и Гильбо, и Дитриксон уклончиво отвечали на прямые вопросы о том, не хотят ли они лететь вместе со шведским гидропланом, что было бы гораздо безопаснее, чем полет в одиночку. Кроме того, Амундсен засобирался быстрее, когда услышал, что Маддалена на своей скоростной «Савойе Маркетти» уже вылетел из Вадсё. Но экипаж «Юнкерс Уппланда», узнав, что «Латам» стартовал из пролива Тромсёсуннет, поступил точно так же.
Ясно, что три летных группы видели друг в друге конкурентов, хотя вслух никто в этом не признавался. Атмосфера была накалена, газеты подливали масла в огонь. Чей самолет первым прилетит на Шпицберген из Норвегии? Кто первым найдет лагерь Нобиле? Где Мальмгрен? Сумеет ли кто-нибудь обнаружить злосчастный дирижабль, унесший шестерых итальянцев?
Внезапно пропадает еще один самолет. Знаменитый на весь мир полярник Руал Амундсен просто взял и растворился в воздухе. Конечно, тут же нашлись свидетели. Редакции газет затопил поток писем с подсказками, советами, домыслами и фантазиями. Но не мог же такой большой самолет, как «Латам», в самом деле исчезнуть без следа?
Глава 18
Никто ничего не видел
Вечером в среду, 20 июня в кабинете министра обороны Андерссен-Рюсста состоялось экстренное заседание. Помимо самого министра, присутствовали, среди прочих, Отто Свердруп и Адольф Хуль. Большинство заранее составивших мнение предполагали, что Руал Амундсен все же решил лететь в Кингсбей. Поскольку он так и не появился там и вестей от него никаких не было даже после нескольких дней ожидания, это означало, что с самолетом что-то случилось. К исчезновению самолета отнеслись со всей серьезностью. Атмосфера на заседании царила мрачная.
Обсуждали те немногие сведения, что удалось собрать губернатору Шпицбергена Бассё. После того как Геофизический институт в 18.45 принял позывной «Латама», никто больше ничего не слышал. Тогда радист Эмиль Валетт вызывал Кингсбей даже дважды. Однако потом в институте несколько часов не было электричества, а после этого никаких сигналов с «Латама» не поступало.
Радиотелеграфист в Ню-Олесунне Людвиг Салтнес вечером 18 июня не слышал ни одного сигнала, что не удивительно. За последний месяц поспать ему практически не удавалось. По словам губернатора Бассё, проживавшего в доме начальника рудоуправления, откуда просматривалась вся центральная площадь, тем летом радиотелеграфист, пожалуй, был самым занятым человеком на всем Шпицбергене. Салтнеса с его подслеповатой собакой можно было увидеть идущим к синему домику радиотелеграфа у пристани в любую погоду и в любое время суток. Прислушиваться к слабым сигналам длинноволнового передатчика времени у него особо не было. На многих кораблях и самолетах, оборудованных радиосвязью, передатчики были коротковолновыми. Ими же пользовались и крупные рыболовецкие суда. У остальных в ходу были старомодные искровые передатчики, которые только передавали азбукой Морзе радиограммы. Их сигнал был настолько сильным, что заглушал все остальные.
В Министерстве обороны разложили на столах карты и стали обсуждать имевшуюся информацию. Эксперты сходились на том, что маршевая скорость в идеале составляла около 145 км/ч, поэтому последнее сообщение, вероятно, было отправлено откуда-то южнее острова Медвежьего. Что, собственно, там произошло во второй половине дня 18 июня? Не собирался ли самолет вернуться на материк? Рассматривались любые предположения.
Фриц Цапффе сообщил, что в тот понедельник Руал Амундсен неоднократно запрашивал метеосводки Геофизического института. Заведующий Уле Крогнесс подтвердил не только сказанное по телефону, но и фактическое изменение погодных условий. Утром в районе острова Медвежьего были туман и шторм, но погода постепенно улучшалась. Небольшая область низкого давления между Гренландией и Шпицбергеном сохранялась. Однако позже вечером зарегистрировали области туманов северо-западнее материка, между Тромсё и островом Медвежьим. Сообщения поступили от рыболовецких судов, находившихся в том районе. Имелось также описание погоды у острова Медвежьего, сделанное Умберто Маддаленой на пути из Вадсё в Кингсбей. «Савойя» совершила посадку у острова незадолго до пяти, чтобы сменить свечи зажигания. Маддалена зафиксировал туман на севере, с восточной стороны острова. Может быть, эта область тумана переместилась на западную сторону и как раз ее и наблюдали рыболовецкие суда? Итальянец рассказал о непростых условиях взлета — была приливная волна. Однако капитан военного корабля «Микаэль Саре», который в тот день тоже находился у острова Медвежьего, а вечером пришвартовался к пристани метеостанции, утверждал, что и погода, и море были спокойными {98}.