Вдруг она прислушалась.
— А вот и наши собираются, — сказала она. — Сядь в уголок и молчи, пока не позову.
Глаша села в уголок на груду серого тряпья.
Вошел несчастный, хромой старик, весь согнувшийся в три погибели, опиравшийся на две палки. На глазах у него были черные очки. Вошла старуха, похожая на бабу-ягу, — такой всегда представляла ее себе Глаша. У нее изо рта торчал длинный зуб, а глаза были выпученные, словно висели на ниточках. Вошел мальчик на костылях, в рваных штанах, из которых торчала розовая голая коленка. Вошла молодая женщина с грудным ребенком, завернутым в одеяло.
Она размахнулась и вдруг бросила ребенка в угол.
— Убьется! — крикнула Глаша и кинулась к ребенку. Он лежал тихо, не шевелился. Глаша подняла его на руки и вдруг поняла, что это вовсе не ребенок. В одеяле было завернуто полено.
— Это что такое? — услышала Глаша голос над самым ухом, и чья-то рука взяла ее за плечо. Она повернулась и встретилась взглядом с женщиной, кинувшей ребенка.
— Ей ночевать негде, — сказала Мальвина. — Это я ее привела. Ты ее не тронь, Катерина.
— А-а, — протянула женщина. — Глядите-ка, какую девчонку Мальвинка выискала.
Старик положил на стол палки и, совсем не хромая, подошел к Глаше. Чтобы лучше ее рассмотреть, он снял свои черные очки. Подошла к Глаше и старуха с висящими словно на ниточках глазами. И мальчик, отбросив костыли, подошел и стал рассматривать Глашу. Старуха протянула костлявую, коричневую и жилистую руку и взяла Глашу за подбородок.
— Ангельское личико, — прошамкала она, — глазки голубенькие, — каждый подаст, каждый подаст, — повторила она. — Ай да Мальвинка!
— Обижать я ее не дам, — сказала Мальвина.
— А мы ее обижать и не будем, — прошамкала старуха, еще больше выставив свой длинный, словно собачий зуб. — Мы ей работу дадим, жить с нами будет. У тебя мать есть?
— Нету, — ответила, осмелев, Глаша. Она убедилась, что эти странные люди не собираются делать ей ничего дурного.
— А отец? — спросила женщина, которую звали Катериной.
— И отца нету.
— Ну вот и хорошо, что нет, — сказала старуха.
Все стали заниматься своим делом. Старик вдруг потянул себя за бороду, борода отклеилась, и Глаша увидела совсем молодое лицо. Старуха разожгла в углу керосинку и, что-то приговаривая, стала стряпать.
— Поди-ка сюда, — сказала она бывшему старику, и он подошел к ней, совсем больше не согнутый, а, наоборот, высокий и худой. Они стали шептаться. А мальчик подошел к Мальвине и Глаше и сказал:
— Они в поводыри ее хотят определить.
Глаша не поняла, что это значит.
— Много набрал? — спросила Мальвина мальчика.
— Мне хватит, — сказал мальчик и зевнул. — Поспать бы.
Мальвина разложила на земляном полу тряпье и легла.
— Ложись, — сказала она Глаше. Глаша легла рядом с Мальвиной и скоро заснула.
В ту же ночь, когда Павка, усталый от бесплодных поисков Глаши, крепко спал на тюфячке, его разбудила Варя.
— Павка, вставай, — сказала она, наклоняясь над мальчиком.
Павка протер рукой глаза.
— Пойдем, — заторопила Варя.
Они вышли во двор. Кудлатый пес Касторка с заросшей шерстью, похожей на хризантему мордой завилял хвостом. Варя вошла в сарайчик, где хранилась всякая рухлядь: ломаная мебель, дырявая посуда, старые пружинные матрацы. В сарайчике ждала их Анна с фонарем.
— Выкопай яму, Павка, — попросила Варя. — Ты сильный.
— Зачем яму? — спросил Павка.
— Спрятать кое-что нужно.
Она показала на две плетеные рогожные сумки, такие, с какими хозяйки ходят на базар.
Сумки были чем-то плотно набиты.
— От Петра из тайги человек приедет, — сказала Варя. — Для него это... Никита Сергеич приказал...
Павка понял, что в тайгу надо передать что-то важное и до приезда человека надо закопать, чтобы никто не обнаружил. Он взял лопату, стоявшую в углу, поплевал на ладони и стал копать. Земля была твердая, и Павка даже вспотел от натуги. Он копал и слышал, как переговаривались между собой Варя и Анна.