— Собирайся, — сказал Косорот без предисловий.
— Куда? — недоумевая, спросил Никодим Иванович.
— В тайгу, — коротко ответил Косорот.
— С ума вы сошли! — возмутился Никодим Иванович.
— Где твои инструменты? — спросил Косорот. — Васька Шагай в тайге помирает, на японскую засаду напоролся.
— Я буду жаловаться! — выкрикнул профессор фальцетом. — Жаловаться, да-с! Убирайтесь сейчас же вой!
— Жаловаться? — сказал Косорот. — Человек без тебя помирает, а ты, значит, жаловаться? Кто ты — врач или не врач? Павка, тащи инструменты!
Павка вспомнил про ящик, стоявший в кабинете. «Наверное, это и есть инструменты». Он кинулся в кабинет.
Когда Павка вернулся с ящиком в столовую, он увидел, что Никодим Иванович уже в шубе, в бобровой шапке и Косорот подталкивает его к двери.
— Я жаловаться буду, — негромко сказал Никодим Иванович и вместе с Косоротом исчез в дверях.
Павка вынес ящик на улицу.
В лицо пахнуло свежим, морозным воздухом. Косорот уже сидел в розвальнях, рядом с ним — оторопевший Никодим Иванович.
— Давай сюда ящик! — крикнул Косорот Павке. — Садись!
Косорот хлестнул коня, они вихрем понеслись по улицам, выехали за город и свернули к реке.
— Тпру! — крикнул вдруг Косорот.
Конь стал. Косорот слез с саней и начал поправлять упряжь.
— Послушайте, — сказал Никодим Иванович Косороту. — Все равно операции я делать не стану. Вы... да кто вы такой, в конце концов?!
— Я Косорот, командир красного партизанского отряда.
— Косорот? А кого расстреляли вчера ночью?
Павка вспомнил, что как раз сегодня в белогвардейской газете было написано о расстреле Косорота.
Косорот стал перед профессором и, приложив руку к ушанке, доложил:
— Так что я и есть этот самый расстрелянный Косорот. Павка, подтверди.
Никодим Иванович внимательно поглядел на Косорота.
— Допустим, что вы действительно Косорот, — сказал Никодим Иванович сердито, — за коим чортом, позвольте вас спросить, вы появились в городе, занятом врагами? Ведь ваши портреты висят на всех столбах...
— Что поделаешь, — развел руками Косорот. — Коли дружок помирает, к чорту в ад влезешь.
Он переступил с ноги на ногу. Снег скрипнул у него под ногами. Они помолчали. Павка с любопытством смотрел то на Косорота, то на Никодима Ивановича. Лошадь оглянулась: поедем или нет?
— Ну, так как? — спросил Косорот. — Резать Ваську будете?
— Нет, — ответил старик.
«Ой, до чего ты вредный! — подумал Павка. — Ну, погоди, Косорот тебя заставит. Будешь резать!»
Косорот что-то соображал.
— Что ж мне с тобой делать? — вдруг сказал он. — Пристукнуть тебя — и точка.
«Убьет!» подумал Павка.
— Да не к чему тебя убивать, — продолжал Косорот. — Слезай с саней.
Старик кряхтя слез с саней. Косорот снял ушанку в с горечью сказал:
— Простите за беспокойство.
Он сел в сани.
— Послушайте, — сказал старик удивленным голосом, — вы что же — в тайгу поедете?
— Нет, в город. Фельдшер сказал: если не резать Ваську — помрет. Велел привезти знаменитого профессора Пашковского. Ну, а раз вы такой несговорчивый — другого найдем.
— Так ведь непременно вас кто-нибудь узнает и донесет. Вас схватят, убьют.
— А тебе-то что? — злобно сказал Косорот и тронул вожжи. — Если хочешь, сам донеси. Три тысячи заработаешь.
Сани тронулись.
— Постойте! — вдруг закричал старик и с необыкновенною для его возраста легкостью догнал сани. — Мой ящик с инструментами...
Павка крепко держал ящик с инструментами.
Косорот остановил коня и взял у Павки ящик.
— Берите, — сказал он старику. Но старик не брал ящик.
— Чего же вы стали? Гоните! — крикнул вдруг старик, влезая в сани и садясь рядом с Павкой. — Каждая минута дорога.
Косорот хлестнул коня, и они мигом выехали на Амур. Павка совсем притих. Розвальни быстро неслись по снежной равнине. Вдали темнел берег. Над головой расстилалась тихая морозная ночь, светила луна, и два пушистых облачка скользили по черному звездному небу. Павка понял, что далеко позади остались японские заставы: Косорот ловко объехал их стороной. «Вот Глашка бы меня увидела, — подумал Павка, — то-то бы позавидовала».
На берегу что-то зачернело, Косорот свернул в сторону. Павка видел только его широкую спину.
Высокий кедр надвинулся сбоку, словно человек огромного роста с растопыренными в стороны руками. С другой стороны надвинулось несколько великанов в белых балахонах, протягивавших Павке мохнатые белые ручищи. Павка понял, что они въезжают в тайгу.