Мы лишены возможности вследствие скудости источников проверить в деталях, насколько Ксенофонт погрешил против истины, приписав себе ведущую роль в деле спасения греческого войска. Но вряд ли можно сомневаться в том, что он в данной случае сгустил краски и представил ход событий несколько односторонне, тем более, что и в его собственном изложении встречаются противоречия.(b) Но, признавая тенденциозность "Анабасиса" в сторону чрезмерного подчеркивания заслуг автора как полководца, а также известную односторонность в освещении событий и характеристике действующих лиц в соответствии с симпатиями Ксенофонта к Спарте, вправе ли мы по этой причине ставить под сомнение историческую достоверность этого ценнейшего литературного источника, как это еще не так давно рекомендовалось некоторыми исследователями древнего мира?
Конечно, нет. После довольно длительных колебаний между слепым доверием к Ксенофонту и полным отрицанием его добросовестности как историка (Нибур и его школа) историческая наука, путем проверки данных, сообщаемых Ксенофонтом, по другим первоисточникам, пришла к положительной оценке этого писателя как историка. Современная историческая критика подчеркивает, что несмотря на определенную тенденциозность, сочинениям Ксенофонта свойственна высокая степень исторической достоверности, так как в огромном большинстве случаев автор точно и с полным пониманием дела передает события и факты, особенно когда речь идет о лично им виденном и пережитом. (c) А поскольку в "Анабасисе" содержатся воспоминания о походе, проделанном самим Ксенофонтом в молодые годы, то читатель находит здесь особенно яркое изложение происшествий и фактов, известных автору по личному опыту, и потому, естественно, в этом произведении очень выразительно проявляются положительные качества Ксенофонта как точного регистратора текущих событий: его острая наблюдательность, широкая осведомленность и разносторонние интересы.
Читая "Анабасис", невольно приходишь в изумление от богатства и разнообразия заключающихся в нем сведений. Находясь в походе, Ксенофонт, конечно, уделяет главное внимание войску и военному делу ("Анабасис" является одним из основных источников по истории военного дела в древней Греции), но попутно он не забывает отмечать все, что могло бы так или иначе интересовать обыкновенного путешественника, совершающего поездку по малоизвестным странам. Он описывает обычаи персидского двора, географические и климатические условия посещенных им районов, флору и фауну, экономические условия существования населения, его нравы, религиозные верования, военную тактику, вооружение, местные легенды и даже встречающиеся на пути археологические памятники.
Из этих разрозненных наблюдений складывается яркая и живая картина жизни Малой Азии и прилегающих к ней областей на грани V-IV вв. до н.э. Перед читателем развертывается панорама значительной части персидской державы с ее разнородным по этническому составу населением, далеко не всегда покорным центральной власти и персидским администраторам. По этой стране, иногда дружественной ему, но по большей части враждебной, проходит греческое наемное войско, особенно живо и наглядно описанное Ксенофонтом. Наемничество было типичным явлением в жизни античного общества на данной ступени его развития, когда, под влиянием растущей конкуренции со стороны рабского труда, мелкий свободный производитель все чаще и чаще уходил со своего земельного надела, от своего ремесла и в надежде на быстрое обогащение нанимался на военную службу к от дельным военачальникам, возглавлявшим отряды наемников. К ним присоединялись деклассированные элементы: беглые рабы и преступники. Предводитель отряда наемников был типичным искателем приключений, готовым служить кому угодно за хорошую плату. "Анабасис" дает целую галерею портретов подобных античных кондотьеров, начиная от сурового Клеарха -- мастера своего дела -- и кончая комической фигурой странствующего в поисках работы стратега Койратида.
Сквозь искусно сплетенную сеть рассказа о мелких и крупных событиях похода, во многих местах "Анабасиса" пробиваются важные сведения о самой основе социально-экономической структуры античного общества -- рабстве. Не говоря уже об отдельных интереснейших эпизодах (вроде неожиданного опознания одним греческим солдатом, в прошлом раба в Афинах, своей родины в стране макронов, в глуши северо-восточной части Малой Азии, откуда он был похищен, повидимому, еще мальчиком), при внимательном чтении "Анабасиса" нетрудно заметить, как рабство, это повседневное явление в обыденной жизни того времени, неотделимо, и притом в качестве одного из важнейших его факторов, от похода наемников Кира. Так, в течение долгих месяцев не получая жалованья, греческие наемники живут грабежом. При этом само собой разумеется, что, нападая на мирные поселения, они не только захватывают продовольствие и скот, но также угоняют с собой и жителей. Этих людей продают затем при первом удобном случае в рабство, преимущественно в греческих городах. Вырученные деньги идут в пользу солдат, а часть их откладывается для благодарственных приношений богам -- покровителям дохода. Впрочем, греческие наемники не скрывают от себя угрозы, нависшей также и над ними, и твердо помнят, что военная катастрофа в борьбе с их многочисленными противниками непременно приведет греков к рабской доле. Но большой неожиданностью было для них, вероятно, частичное осуществление этой постоянной угрозы не в результате военного поражения, а по приказу одного из спартанских начальников -- всесильных в то время хозяев в греческих городах. В греческом городе Византии, в наказание за самовольные действия, 400 наемников Кира окончили свою военную карьеру на невольничьем рынке в качестве выставленного на продажу живого товара.
Наблюдения Ксенофонта имеют огромную ценность, так как они единственные в своем роде свидетельства очевидца о таких сторонах жизни народов и племен древнего мира, которые ускользнули бы от внимания потомства, если бы автор "Анабасиса" не запечатлел их в своих мемуарах. Правда, недоверчивый читатель, вспомнив о том, что Ксенофонт писал "Анабасис" спустя 20-30 лет после похода, мог бы усомниться в точности этих сведений и задаться вопросом, каким образом мог автор удержать в своей памяти в течение столь продолжительного срока такие мелкие подробности, как, например, базарные цены на продукты в Месопотамии, емкость мер сыпучих тел у персов или количество пройденных за день парасангов. Сомнения эти вполне законны, и историческая критика обязана здесь допустить одну из двух возможностей: либо эти данные совершенно произвольны и не заслуживают поэтому доверия, что бросает некоторую тень и на другие наблюдения Ксенофонта, либо Ксенофонт во время похода делал записи и воспользовался ими впоследствии при составлении своих мемуаров, и в таком случае его наблюдения приобретают почти документальную ценность. Внимательное изучение "Анабасиса" позволяет, как нам кажется, притти к заключению, полностью подтверждающему второе предположение.