— Мрази! Какие же они мрази!
— Еба-а-ать…! Да что б вы все сдохли!
— Хуя се… корпорат корпоратив мочит в открытую. Я чё, сплю что ли? Или перепил с утра⁈ Но блядь, какие же это мрази, сука пиздец!.. Аж блевать хочется… просто… ДА БЛЯДЬ!!
Давно задавленная жажда справедливости проснулась в этих людях с новой силой, заставив вспомнить, что не так уж и давно жизнь их отцов и дедов отличалась в куда лучшую сторону чем их собственная. И бунт корпората со странным именем в честь ангела смерти, выглядевшим словно типичный смазливый мажор, но зато с яйцами размером с ебучий Эверест, зажгли и в них самих давно забытое пламя собственной гордости.
Прошло наверно полвека с тех пор, как последние представители местных элит пытались выступить против мирового корпоративного колониализма! Никогда ещё их грехи и преступления высшего света Европы не выставлялись на показ столь демонстративно — все местные всегда договаривались, сдавая за звонкую монету любой свой суверенитет.
И потому люди прекрасно понимали всю уникальность сложившейся ситуации!
« Центр города»
Множество ухоженных женщин двигались по улице, словно живой благоухающий поток. Красные, фиолетовые, белые, пшеничные, серебряные, перламутровые, переливающиеся — цвета их волос были самыми разнообразными, а наряды невероятно вычурными, превращая пешеходные потоки в невообразимый калейдоскоп всевозможных форм и расцветок. А от золота, серебра и платины на их телах, сочетавшихся со множеством драгоценных камней было так ярко, что даже в глазах рябило порой.
Но вот река из ухоженных голов вдруг начала бурлить, замедляться, собираться в галдящие островки, превращая тихий поток людей в горный ручей, оббегающий множество препятствий. Так что всё больше и больше женщин замирали на своих местах, уткнувшись в уличные экраны, в мониторы в салонах машин и даже свои собственные наладонники, с интересом и тревогой вглядываясь в происходящее там.
И в них тоже росло возмущение создавшейся ситуацией, но уже совсем по иной причине. Которую можно было описать всего одной фразой: «Да что эта хуемразь себе позволяет⁈»
— Нет вы видели, девочки что творится? Этот плебей, этот спермобак очерняет доброе имя наших судей! Каков подлец!..
— Вот-вот, ещё и нарушил все писаные правила юрисдикции. Ну и что, что она с псом трахалась⁈ Его какое дело? Тем более это было в закрытом клубе в Москве, а там это абсолютно законно. Что женщины хотят, то и делают!
— Да вааще!.. Абьюзер-членоносец — вот он кто. Мерзкий мутант! Куда только смотрит корп полиция⁈
И всё такое, примерно в этом духе. Был бы здесь Азраил, он бы точно блеванул от озвученных мерзостей и оправданий совершённых преступлений, благо все эти голоса слушал не он, а Омикрон, чутко отслеживающий реакцию всех жителей этого города. Всех, до кого мог дотянуться своими цифровыми клешнями.
«Ираклий Беркут»
— БУЭ-Э-Э-Э! — Ираклия рвало так, словно завтра никогда не наступит. А он всего-то перешёл по паре ссылок, решив проверить собранные Азраилом и его Гильгамешем данные. О чём моментально и пожалел.
Там были собраны такие забористые материалы с каннибальных презентаций, зоо-пати и инцест-вечеров, что его нежная душа сразу не выдержала, решив озвучить свой категоричный протест.
— БУЭ-Э-ЭРГ! Ох сука… ох блядь… — тем более всё это усугубилось ещё и побочными эффектами от перестройки его пищеварительной системы, и так-то вызывавших нешуточный рвотный рефлекс. Боль, конечно, ушла, как нейро-помощница и обещала, вот только отходы этого процесса упорно просились наружу, с чем он худо-будно и боролся какое-то время.
А тут вдруг такой мощный стимул с экрана прямо в лицо!
Вот и полоскало парня, словно завтра никогда не наступит. Дурно пахнущая слизь с кровавыми сгустками и кусочками его собственного желудка вылетали из его глотки с такой силой, что Ираклий даже начал всерьёз опасаться, что он банально выблюет свой желудок!
«Первый Суд Лазбурга»
Вся обстановка в суде изменилась до неузнаваемости. Больше я не чувствовал той атмосферы превосходства и осуждения, что нависала надо мной изначально.
— Подлог, сговор, подкуп судейской коллегии, попытка рейдерского захвата моего фонда и намеренное очернение моего доброго имени. Этих преступлений достаточно, чтобы признать ничтожным весь сегодняшний процесс! — когда самая острая фаза впечатлений у людей прошла, я снова подал голос, привлекая к себе внимание: — Я ухожу из этого места и покидаю Лазбург. Если кто-то желает присоединиться ко мне и построить более справедливое общество, где к людям относятся по справедливости, без перегибов и беспочвенной ненависти, где мужчины и женщины живут по традиционным заветам, милости просим. Я буду ждать вас в своём новом городе! Тифа, уходим!