Был пирог, свечи, и Анаис получила подарки. Я отыскал у букинистов миленькое издание «Алисы в стране чудес». Анаис со смехом пообещала, что когда-нибудь раскроет эту книгу и, может быть, прочтет. Жером подарил альбом с набросками, на которых наша любимица резвилась, скача со страницы на страницу, не обращая внимания на значимость вещей, а главное – на приличия. Она снова рассмеялась и сказала Жерому, что он поросенок.
– По памяти или с натуры? – спросил я, более возбужденный смехом Анаис, чем рисунками, которые она с гордостью нам показывала.
– Какая разница? – только и ответил Жером.
Затем Винсент вручил свой подарок: маленькую деревянную коробочку, обтянутую растрескавшейся кожей, цвет которой местами из красного переходил в рыжеватый.
– Оставил на десерт, – заметил Жером.
– Просто я не обладаю твоими талантами.
– Ты никаким талантом не обладаешь, – подтвердил Жером.
Тем временем Анаис открыла коробочку и замерла. К ошеломлению девушки не замедлили присоединиться молчание Жерома и мое. Наконец наши взгляды оторвались от роскошного бриллиантового браслета и вопрошающе уставились на Винсента.
– Это моей бабушки, – сказал он, словно оправдываясь. Футляр переходил из рук в руки для более подробного рассмотрения: Анаис пока не посмела прикоснуться к браслету. Она только смотрела. Она потихоньку присваивала его себе и в мыслях один за другим отделяла бриллианты, словно леденцы, которые она потом будет сосать, медленно-медленно, стараясь не раскусить. Мы с Жеромом зачарованно смотрели на нее: такое счастье, такая способность радоваться – это поневоле внушало уважение.
– Иуда! – проворчал Жером.
Винсент кивком согласился. Ему были дороги такого рода комплименты, потому что он любил, чтобы с ним грубо обращались.
Жером взял браслет и хотел надеть его на запястье Анаис, но девушка выхватила украшение у него из рук и встала: «Нет, не ты».
Она сняла свое красивое зеленое платье, трусики и бросила их в камин. Жером улыбнулся. Винсент чуть было не вскочил, чтобы спасти платье, потом передумал и только с болью смотрел на это несчастье. Возможно, это напомнило ему о том, как его собственное состояние некогда вылетело в трубу. И потом ему не нравилась эта манера Анаис раздеваться по любому поводу. Он не мог к этому привыкнуть.
Стоя перед очагом, она ждала, покуда ткань не превратится в серый пепел. В самом деле, трудно привыкнуть к очаровательным видениям, которые пламя отбрасывало с пылу с жару нам в лицо. Маленький демон присел на корточки перед Винсентом, который едва удержался, чтобы не отодвинуться.
– Изыди, сатана, – снова сыронизировал Жером. Винсент попросил его не трогать сатану и Иуду. С гордой решимостью он нацепил браслет на руку Анаис.
Тогда девушка обняла его и опрокинула на подушки, раскиданные по полу. Жером пояснил:
– Она тебя благодарит.
– Но я не хочу! – завопил Винсент, пока Анаис пыталась расстегнуть ему рубашку.
– Ты прав, – согласился Жером. – Ей надо благодарить твою бабушку.
Анаис раздевала Винсента, Винсент сопротивлялся: Анаис продолжала свое дело со всевозрастающей энергией, а Винсент отбивался и кричал, что это мы виноваты в том, что Анаис так себя ведет, ведь мы только и делали, что развращали ее. Жером согласно кивал и поощрял Анаис не ослаблять натиск. Но пыл девушки начинал ослабевать, потому что Винсент не оценил проявления ее благодарности, и ее ласки утратили свою непосредственность. А все, что ни делала Анаис, она делала искренне. Она не была способна принуждать себя.
– Мы можем оставить вас одних на некоторое время, – глумливо предложил Жером.
Он не ревновал. Это уж точно. Он был в восторге от своей маленькой львицы. Ему хотелось, чтобы все увидели ее лучшие номера, ее самые сногсшибательные трюки. Он попустительствовал ей из бахвальства. Ведь дрессировщик-то он! Он и представить себе не мог, что Анаис без него обучилась всему, что знала. Они знакомы всего несколько месяцев? Неважно. До их встречи Анаис не существовало. В общем, почти. Она отлично иллюстрировала теории о женщинах, сексе и наслаждении, которыми он охотно делился. На его взгляд, Анаис была живым доказательством того, что подлинная анархия возможна и что она прежде всего подразумевает сексуальную свободу. Так что Жером по вполне веской причине позволял Анаис спать с кем угодно. Ему в голову не могло прийти, что она обходилась без его разрешения, а ее капризы не имели ничего общего с философией. Он простодушно полагал, что думает за нее: убеждал себя, что именно по его воле она вытворяет вот это в соседней комнате или прямо у него на глазах. Он позволял себя обмануть из интеллигентской честности, чтобы совладать со своими собственными противоречиями.
Пламенным поцелуем Анаис неожиданно смела оборону Винсента. Но это уже было только ради шутки, так как она наконец оставила его и припала к груди Жерома. Послушно, так сказать.
Жером спокойно овладел Анаис. И браслетом, который к ней прилагался. Он приподнял руку девушки и нарочито долго рассматривал украшение. Спросил, подначивая: «Настоящие или стекло?»
Винсент не удостоил его ответом: бриллианты были такие же подлинные, как и все остальное, такие же настоящие, как нежный дар плоти, мягко колышущейся против торса Жерома.