"Неужели они не понимают…" – думал он, – "Эти разговоры невозможно терпеть…" – чем больше он отвлекался от работы, тем явственнее давала знать о себе боль. Он тщетно пытался найти в стопке бумаг счет от нужной компании, но сознание не слушалось его. Мысль то появлялась, то исчезала, было неимоверно трудно ухватить и зафиксировать ее, и поиск превратился в бессмысленное перебирание листов, – "Корпорация… Нет, как же ее… Альянс. Альянс-шмальянс… "Мы достигли рекордного количества откликов". Бла-бла-бла. Отклики, шмотклики – почему я вас слушаю. Разве мне есть дело? Бессмысленная показуха… Корпорация. Нет, не она". Он то возвращался мыслями к поиску счета, то вторил обрывкам разговора за стеной, пытаясь получить хоть какое-то удовлетворение, передразнивая коллег, – "Никому не нужно ваше выступление. Особенно перед моим столом… Почему здесь? Все и так знают, что вы бездельники". Он остановил свои поиски, осознав, что в таком шуме бесполезно пытаться сосредоточиться. Теперь к боли в руках прибавилась еще и мигрень. Он осторожно коснулся висков пальцами и закрыл глаза. На внутренней стороне век прыгали и кружились разноцветные точки. "Молчите, молчите…" – умолял он про себя. Нервы были уже на пределе, ему хотелось плакать и кричать от бессилия, – "Вы все бессердечные твари. Я мучаюсь из-за вас. Как? Как можно быть такими…"
– Идиотами! – Авраам хрипло крикнул и ударил кулаком по столу. Он даже не успел понять, что натворил, пока боль из правой руки мгновенно цепочкой не передалась в локоть, затем в плечо: тело затрясло от судороги, а в глазах потемнело от шока.
Разговор рядом затих, и один из беседовавших приблизился к нему на пару шагов:
– С вами все в порядке?
– Да, да… Просто счета… Работа… Никак не возьму в толк, – слабо ответил Авраам.
Когда его коллега вернулся к беседе, Авраам все еще пытался прийти в себя. Вероятно, боль того стоила, потому что разговор за стенкой стал тише в несколько раз.
Только после возвращения способности трезво воспринимать реальность, Авраам заметил, что в белой коробке что-то неугомонно стучало. "Неужели живое," – подумал он и прислушался. Подарок никак не утихал. "Черт возьми, что же я делаю…"
Он поспешно принял устойчивое положение в кресле, обеими руками взялся за крышку коробки и осторожно снял ее.
Сначала Авраам ничего не увидел и уже было разочаровался, подумав, что коллеги подшутили над стариком. Он подвинулся поближе и заглянул внутрь: там лежал длинный кусок резины желтого цвета, украшенный коричневым симметричным узором. В диаметре он был как большой палец руки, а в длину не превосходил двадцати пяти сантиметров. "Что за штука?" – удивленно протянул Авраам, даже не заметив, что сказал это вслух. Он потрогал резину пальцем – она шевельнулась. Он было отпрянул в испуге, но тотчас сообразил, что это была самая настоящая змея. Точнее, змейка – скорее всего, молодой полоз.
"Так вот оно что…" – подумал он, – "Маленькие мальчики и девочки не любят, когда старики долго засиживаются и не дают им занять свое место. Хотите сказать, что мне пора на пенсию? Ну-ка, посмотрим…"
Авраам брезгливо взял коробку в руки и направился к начальству, чтобы продемонстрировать им свой неоднозначный подарок.
"Маленькие мерзавцы," – злобно шептал он про себя, – "От меня не так легко избавиться. Я из вас отбивную сделаю. Нет, лучше. Я задушу вас этой гадюкой."
Внутри все сжалось – его тошнило от обиды на злую шутку и отвращения, которое он испытывал к этому гладкому шевелящемуся животному. На секунду в голове мелькнула идея смыть змею в туалете, и никогда больше ее не видеть – уничтожить позор, которым покрыли его коллеги. Увидев дверь мужской уборной, он поддался сиюминутному желанию и решил привести свой приговор в исполнение. Закрывшись в кабинке, он открыл коробку снова и в последний раз взглянул на маленького полоза. Змейка мирно и плавно извивалась, ничего не подозревая о жестоких намерениях старичка.
Авраам собирался просто перевернуть коробку и выкинуть ее содержимое в грязную воду, но в последний момент подумал, что было бы лучше собственноручно умертвить животное. "Смотрите," – с тихим ликованием произнес он, сжимая змею дрожащими пальцами, – "Я не боюсь вас. Я отправлю в помои вашу ничтожную угрозу". Полоз начал доверчиво обвивать его руку и пальцы, карабкаясь вверх.
Авраам почувствовал жалость. Жалость вызывала щемящую боль за свою жизнь и жизнь маленькой змейки, которую он хочет убить. Он увидел сверху себя, стоящего в кабинке туалета, маленького и одинокого, беспомощно пытающегося сопротивляться своим врагам и мямлящего что-то своим тихим голосом.