И сам же на него отвечает: “Я выдвинул предварительную гипотезу: для возникновения процесса подъёма-спада требуется, во-первых, наличие кредитных схем или других возможностей привлечения заёмного капитала, а во-вторых, непонимание или неверная интерпретация процессов на рынке”.
Попробуем разобраться в этой гипотезе Сороса. Реально она состоит из двух взаимно противоположных по механизму возникновения и влияния на рынок факторов: чисто экономического (кредитные схемы) и социально-психологического (неверной интерпретации процессов на рынке, обусловленной рефлексивностью). Причём второй фактор, с точки зрения Сороса является более важным: “Господствующий тренд у сверхпузыря… - это ещё более изощрённые метолы создания кредитных продуктов. Однако превалирующая неверная интерпретация у него другая. Она основана на чрезмерной уверенности в механизме рынка”.
Иначе говоря, кризис явился следствием “долгосрочного рефлексивного процесса, развивавшегося на протяжении последних двадцати пяти лет. Он состоит из самого существенного тренда, а именно роста объёмов кредитования, и основной неверной предпосылки - рыночного фундаментализма (носившего в XIX веке название laissez-faire)”.
Если воспользоваться более подробной расшифровкой Соросом смысла “самого существенного тренда”, то он заключается “в росте кредитной экспансии и выражается в увеличении показателя соотношения “долг/залог” на рынках ипотеки и потребительского кредитования. Этот тренд стал результатом политики противостояния циклам, возникшей вследствие Великой депрессии. Каждый раз, когда банковская система оказывается перед угрозой или возникает возможность рецессии, финансовые органы… ликвидируют опасные зоны и стимулируют экономику”.
Однако в чём же заключается рефлексивный процесс роста кредитной экспансии, и способна ли она в чистом виде вызвать развитие кризиса? Ответить на этот вопрос сравнительно просто, поскольку в своей книге автор достаточно подробно разобрал формирование “пузыря” современного кризиса.
Действительно, снижение ставки ФРС США по федеральным фондам, начавшееся в 2000 году и обусловленное “лопнувшим… пузырём интернет-компаний” с последующим доведением ее “до рекордного 1% к июлю 2003 года” привело к невиданному размаху кредитования, особенно на жилищном рынке.
Однако, реальной основой кризиса послужило не само по себе обильное кредитование, а прямое мошенничество, развившееся на кредитном рынке и обусловленное тем, что “весь доход от операций формировался за счёт комиссий: чем выше объёмы, тем выше бонус”. Это привело к тому, что “кредитные организации, финансировавшие ипотеку под закладные, снижали свои стандарты оценки заёмщиков” вплоть до появления и “распространения так называемые ninja loans - займов, которые могли получить лица без работы, без источников дохода и без активов”.
Отсутствие контроля над качеством заклада имущества привело к тому, что “по расчётам Мартина Фельдштейна, бывшего председателя Council of Economic Advisers, с 19997 по 2006 год, перезакладывая дома, потребители получили более 9 триллионов долларов наличных сверх собственного капитала”.
Опасность подобного кредитования не могли не видеть руководители мощных финансовых структур типа инвестиционных банков, которые разработали множество способов переложить кредитные риски на других инвесторов (таких как пенсионные и взаимные фонды), желавших увеличивать свои доходы. Они также создали SIV (structured investment venicles) - структурированные инвестиционные компании, позволявшие помимо прочего не показывать некоторые виды активов на балансовых счетах самих банков”.
Более того, “банки начали избавляться от наиболее рискованных ипотечных кредитов, трансформируя их в обеспеченные долговые обязательства (collateralized debt obligations, CDO)… соотношение “риск/доходность” по которым настраивалось в зависимости от предпочтений различных инвесторов”. Причём “крупнейшие транши, составлявшие примерно 80% облигаций… могли продаваться с высшим рейтингом ААА”.
В результате появилось поле для создания новых и новых рискованных производных бумаг, их объём уже практически не соответствовал реальному рыночному предложению. Иначе говоря, на рынке стало больше обязательств с рейтингом ААА, чем было активов с тем же рейтингом.