Каллум лишь продолжал улыбаться в своей загадочной манере, и я увидела, как Джимми заметно вздрогнул.
— Нет, не собиралась, — сказал он, вот так обыденно, мило и просто. Кэл наклонился и поставил руки на свои бедра, его тон был снисходительным. — А теперь, уходи, пока я не решил пораньше закончить эту вечеринку, показав, кто на самом деле был убийцей.
Джимми нахмурился, пулей убираясь из коридора, но затем поразился, когда влетел в Оскара. Не думаю, что он даже видел его сквозь тени. Лапочка в коридоре горела ярко, но вестибюль не освещался. Это дало ему оптическую иллюзию того, что в конце коридора нет ничего, кроме глубокой темноты.
Оскар двинулся с места, когда мы с Кэлом пошли к нему.
— У меня был нож. Думала, что убью его, — призналась я, но причина, по которой я звучала настолько сожалеющей, заключалась не в этом мудаке, который думал, что банда его отца делала его горячим.
Дело было в Кали, и они оба это знали. У меня было ощущение, что я подвела их, что из меня не вышла такая уж девушка Хавок, как я думала.
— Я вот думаю, может стоит? — спросил Оскар, но Кэл уже качал головой.
— Здесь по всюду мужчины, — сказал он, зажигая сигарету в темноте. — Мы не должны никого убивать, — Кэл замолчал, глубок вдохнул и снова улыбнулся. — Я имею в виду здесь. Мы не должны никого убивать здесь.
Я помнила, как ужасающе он выглядел в ночь Хэллоуина, когда убила Дэнни Энсбрука бейсбольной битой, утыканной гвоздями. Каллум — осторожный монстр. Он никогда не оставит крови на полу слишком выбеленной картиной галерии.
— Не могу видеть Виктора с этой девушкой, — сказала я, обернувшись и обнаружив, что они оба уставились на меня. Голова Оскара слегка наклонилась, и я знала, что он видел меня поверх своих очков: размытую фигуру с кроваво-красным кончиками волос. — Моя ревность его притворным соблазнением разрушила мое собственное наигранное обольщение, — вздохнула я и потянулась, чтобы взъерошить мои волосы. Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох. — Хотя, судя по моему ограниченному общению с этим мерзавцем, не думаю, что он много знает.
Я открыла глаза.
— Всего лишь избалованный принц, — размышлял Оскар, и Кэл кивнул, словно уже думал так о Джеймсе Баррассо.
— Жалкий, — согласился он, потянувшись вниз, чтобы взять меня за руку. Я обожала то, как он этот делал, тянулся ко мне, словно не мог поверить, что ему позволено касаться меня. Его ладонь была горячей, насилие, бурлящее в центре, словно шар темной магии, достигало поверхности его кожи. — Здесь нет ничего стоящего. Ни людей, ни информации.
— Кроме того, что Вик смог вытащить из Тринити, — сказал Оскар, и от того, как он это сказал, мне стало плохо.
— Где Виктор? — выдавила я, вдруг подумав, не ошиблась ли я во всем.
Я совсем не знала Виктора Ченнинга. Как далеко он готов зайти, чтобы осуществить свой план? Станет ли он..он бы никогда не трахнул ужасную суку только, чтобы что-то доказать, не так ли?
Я зашагала, прежде чем Оскар смог ответить, обнаружив Хаэля на кухне, мило болтавшего с какой-то девушкой, которая даже не вспомнит, где верх, а где низ, когда он закончит с ней. Наши взгляды встретились, когда я замедлилась, и он одарил меня долгим, чрезмерным подмигиванием. У меня на мгновение перехватило дыхание.
Как я могу удается удерживать стольких мужчин? Поинтересовалась я, ненавидя, что я так думала, что такой меня вырастили и воспитали. Как мне их удержать? вместо Как мне убедиться, что они знают, что я того стою и как им повезло?
Я продолжила идти, обнаружив Аарона там же, где и оставила его, прислонившегося к стене и потягивающего напиток, который, должно быть, кто-то принес ему. Он посмотрел на меня, от его взгляда я почувствовала головокружение и что-то необычное.
— Он в другой комнате, — сказал Аарон, словно был зол на меня.
Я спустилась по ступенькам в опущенную ниже уровня пола гостиную, прошла по мягким коврам, раскинувшимся на старом дубовом полу, и поднялась по ступенькам на другой стороне. Там, в зимнем саду, танцевали люди, окруженные ярко-зелеными растениями, которые никак не должны выглядеть такими чертовски счастливыми в разгар зимы.
Вик танцевал с Тринити в центре комнаты.
Я наблюдала за ними минуту, но не видела лица Вика, лишь его спину. Его плечи были напряжены, но его тело, казалось, двигалось просто прекрасно. Я знала, что это все игра. Я это знала. Такая же, когда я позволила Джеймсу ходить за мной и смешать мне напиток. Уверена, что Виктор смотрит на Тринити этим интенсивный, обсидиановым взглядом и заставляет ее почувствовать себя единственной женщиной на всем белом свете, пока параллельно представлял способы, которыми можно от нее избавиться.