Я знала это, но не могла остановиться. Я шла сквозь толпу, словно одержимая, и люди уходили прочь с моего пути. Может, дело было в светлых волосах с красными кончиками? Может, дело бы в толстовке со спиритической доской и свисающем на мою грудь металлическом указателе? Или, может, они чувствовали насилие, от которого у меня чесались руки, и огонь, заставляющий мои пальцы согнуться, словно они были пальцами дьявола?
Мои руки скользнули по спине Виктора и поднялись к его плечам. Он обернулся посмотреть на меня, прежде чем его мозг осознал, почему он это сделал. Его влекло ко мне, словно он был под чарами.
— Бернадетт, — сказал он, слово прозвучало наполовину предупреждающим и наполовину похожим на отчаянный пьянящий шепот.
Он отошел от Тринити, словно позабыл о ее существовании. Я знала, он хотел, чтобы я ушла, и, вероятно, мне следовало бы, но я ничего не могла с собой поделать. Мои пальцы сцепились за его шеей, и я втянула его во вдохновленный сальсой рэп, который играл на довольно низкой громкости. Это не та вечеринка и не то место, где музыка звучит из самых возможных чертовски больших колонок до тех пор, пока из ваших барабанных перепонок не потечет кровь, и вы знаете, что можете оглохнуть, но вам все равно. Я пытаюсь сказать, что это не лучший вид вечеринок.
— Виктор, — ответила я, и затем отпустила его, чтобы иметь возможность танцевать.
Мое тело двигалось в собственном ритме, извиваясь в такт музыке, приглашая Виктора к греху. Мгновение он смотрел, полностью замерев на месте. Он даже больше не танцевал, просто смотрел на меня.
На долю секунды он закрыл свои глаза, а затем открыл их, посмотрев на меня с блеском, который предвещал его срыв. У короля самоконтроля была слабость, и, если я не буду осторожна, то покажу всем и каждому в этой комнате, что именно это за слабость.
Но я не могла остановиться.
Виктор схватил меня за бедра и притянул ближе. На этот раз, когда мы начали танцевать, наши тела прижимались друг к другу, словно мы трахались.
— О! — выкрикнул кто-то, и толпа собралась вокруг нас. — Тринити, девочка, у тебя конкуренция.
Одна нога Вика находилась между моими, его ладонь широко раскрыта на моей спине, наши тела покачивались с музыкой. Я не могла увернуться от его взгляда, не могла не смотреть на его напряженную челюсть, на напряжение в шее.
Конкуренция? У нее нет конкуренции, потому что она не соревнуется.
Внезапно Виктор взял меня за руку и начал двигаться назад. Толпа расступалась перед ним, когда он увел меня из комнаты и швырнул к стене. Кто-то сделал музыку громчке, но я все еще вредных смех под ней.
— Ты, блять, запорешь все нам обоим, — прорычал он, его член был твердым и отчаянно желал меня настолько, что, когда я приложила к нему руку, он горел. — Я не могу заняться этим с тобой сегодня.
— Ты сказал, что никогда не оторвешь нас друг от друга, чтобы наказать меня, — сказала я, о он уже качал головой.
Мои пальцы впились в его филетово-темные волосы, и он он вздрогнул, словно его ударили. Теперь глаза Вика были закрыты, так что я не видела, о чем он думал. Я ни черта не могла прочитать.
— Это не то, что я делаю, — заверил он меня, а затем открыл глаза, и я увидела даже меньше, чем ничего. Он так усердно старался контролировать себя, что полностью помрачнел. — Этот план логичен, и ты это знаешь. Если они думают, что мы подчинимся, они не будут пытаться убить тебя. Это выиграет нам время.
— Я чуть не убила Джеймса Баррассо, — сказала я, и он замер напрочь. — Я достала нож, но Кэл остановил меня. Так, к сведению, парень зол. Он хочет крови, — я подождала долю секунды, прежде чем решила добавить. — В отличии от тебя, мне трудно притворяться, что я увлечена кем-то другим.
— Мм, — пробормотал Вик, кивая, словно полностью раскусил меня. У него даже хватило смелости усмехнуться — Ты так и не научилась контролировать свой характер. Поэтому тебе трудно.
Я одарила его взглядом, потому что личность лидера-всезнайки — это последняя часть Виктора, с которой мне сейчас хочется разговаривать.