— Твоя мама не одобряет секс до брака? — прошептала я, стараясь сдержать смех.
Ну то есть, учитывая все это, да бросьте, это же Хаэль Харбин. Он посмеялся, наклоняя голову и прижимаясь лбом к моему. Было приятно стоять вот так, даже если его мама могла войти в любой момент. Мы в Хавок уже давно миновали пору скандалов с родителями.
— У нее католическое воспитание, — объяснил он, пожимая плечами и выпрямляясь. — Я с этим не согласен, но подыгрываю, — Хаэль улыбнулся мне, и я поняла, почему он это делал.
Дело было в не правилах, а в уважении. Он уважал свою маму, поэтому изо всех сил старался угодить ей.
На мгновение я опустила взгляд к полу, на нос моей обуви, а затем снова взглянула на Хаэля.
— Я взяла каблуки, — сказала, и потребовалась секунда, чтобы он ухмыльнулся мне, как чему-то дикому.
— Убирайся на хрен отсюда, — сказал он со смехом, шлепнув меня по заднице и отправляя вниз по коридору в свою комнату.
Я положила сумку на пол с дальней стороны его кровати, провела руками по передней части платья-толстовки, чтобы расправить, и сделала глубокий вдох.
Когда вошла на кухню, по радио играл духовой оркестр, а Хаэль кружил Мари по кругу, а потом наклонил ее, пока она смеялась. Ее рыжие волосы ниспадали волнами, черты у ее рта посветлели. Когда он потянул ее обратно и поставил на ноги, она пробормотала ему что-то на французском, а потом обернулась и посмотрела на меня.
— Бернадетт поужинает с нами, — сказал Хаэль, и его мама улыбнулась, словно никогда раньше меня не видела.
Может она вспомнила меня с последнего раза, когда мы виделись? Я чертовски хорошо ее помнила, рыдающую, дрожащую и бормочущую о том, что за ней придут люди.
— Она твоя новая девушка? — с акцентом спросила она Хаэля.
Она звучала, как рассказ о далеких местах и секретах Луизианы. Я улыбнулась и кивнула.
— Да, я Бернадетт Блэкберд.. девушка Хаэля.
Наши взгляды встретились, когда я пожимала руку его мамы, а в итоге была заключена в ее объятия. Она крепко сжала меня и пригласила на мгновение потанцевать с ней. Не была хороша, но все равно это заставило меня рассмеяться.
Хаэль приподнялся и сел на столешницу, выглядя на много лет моложе, чем я его когда-либо видела.
— Qu'est ce que tu prépares?21 — спросил он, его голос был дразнящим.
Она хлопнула его по руке, когда он потянулся к пачке печений на столешнице. Атмосфера здесь была настолько пугающе нормальной, что я не совсем была уверена, как быть. Оперлась плечом на шкафы, и на скептических губах расположилась искренняя улыбка.
— Après le dîner, Hael22, — отчитала его Мари, и, хоть я и не знала французского, догадалась, что она сказала, и рассмеялась.
Никаких печений до ужина, Хаэль. Словно ее сын не трахался, как порнозвезда, и не убивал людей глубокой ночью.
— Вау, Хаэлю Харбину сказали, что десерт только после ужина, — дразнила я, и наши взгляды встретились через всю комнату.
Было напряжение, которое заставило его сжать пальцы вокруг края столешницы.
— Я всегда сохраняю свой десерт после ужина, — сказал он мне, его голос был низким и приглашающим.
Его мама снова хлопнула его и отчитала на сбивчивом французском, выдворяя нас, чтобы накрыть на стол.
После ужина я увижу, что именно он имел в виду.
— У тебя милая мама, — сказала я, изучая те же комиксы, что и в прошлый раз.
Коллекция предоставляла приятный, маленький взгляд изнутри о человеке, стоящем позади меня. Измученный супергерой, история с закрученным сюжетом, искупимый злодей. Все здесь, в чернилах и глянцевой бумаге. Тем не менее, самая важная история — это та, что о самом Хаэле.
Как мне хотелось верить в невозможные вещи, такие как справедливость, мир и добро, так и ему. Это все куча сказочной чепухи, но она служила пищей для души.
— Так и есть, — наконец согласился он, но не звучал слишком радостно из-за этого. — Слишком милая.