— Не драматизируй, Виктор, — сказала Офелия, пренебрежительно махнув рукой в мою сторону. Мы оба знали, насколько серьезен я был. — Разве для тебя имеет значение, почему я это делаю? Ты тоже подучаешь с этого выгоду, — он посмотрела на траву, рукой прикрыв глаза.
Сегодня лил дождь, так что снаружи никого не было, лишь бесконечно зеленые лужайки и деревья.
— Я не забыл, что ты сделала с Аароном, — напомнил я, жалея, что не увидел на ее лице такого выражения.
Я сказал Бернадетт, что мы должны убедиться, что Офелия никогда не узнает, насколько сильно она мне дорога. Никогда. Потому что, если она самом деле поймет это, Бернадетт окажется в беде, особенно если я слишком быстро провалю эту затею с Тринити.
Но я не чертова шлюха, и в какой-то момент эта девушка захочет, чтобы я выложился.
Мне придется разобраться со всем до этого момента.
— «Банда грандиозных убийств», — начал я, думая о том, насколько у них тупое название банды. Мне пришлось поискать в Google самые худшие банды в США, чтобы убедиться. Названия не становились лучше. Я улыбнулся вокруг своей сигареты, когда сделала затяжку. В сравнении с ними Хавок и близко не так плохо. — Какие у тебя с ними дела?
— Виктор, просто женись на данной тебе девушке, повеселись с ней немного. Она даже сказала тебе, что можешь оставить себе это отребье, — она повернулась, чтобы посмотреть на меня с разгневанным выражением лица на ее аристократическом лице. — Я ценю, что ты ведешь якобы борьбу, но мы оба знаем, что единственный путь, который не закончится кровавой резней.
— Ты права, — сказал я, выдыхая, а затем бросил сигарету в фонтан, в тот же самый, рядом с которым я стоял, когда впервые привел сюда Бернадетт. Ее светлые волосы сияли словно золото на солнечном свете, и из-за нахмуренности на ее губах я почувствовал себя выпотрошенным. — Это единственный способ.
Я развернулся и открыл заднюю дверь клуба, заходя внутрь в темной футболке, джинсах, ботинках и прочем дерьме. Сегодня я не наряжался, но теперь, когда Офелия и Тринити ручались за меня, дверь открывались как по волшебству, а сотрудники относились ко мне, как к богу.
— Как все прошло? — спросил Оскар, когда я подъехал к дому Аарона и какое-то время сидел на мотоцикле, куря, чтобы пока не пришлось заходить внутрь.
Берни, скорее всего, будет не в настроении. Я хотел быть готовым к этому.
— Нам придется убить Офелию, — повторил я, и всегда знал, что это произойдет. Моя мать ни на миг не ослабляла свою хватку, ее когти все время впивались мне в спину. Даже если мне удастся получить наследство, несмотря на ее вмешательство, она не остановится. Мы никогда не сможем передохнуть и дышать полной грудью. — И Максвелла, — добавил я, подумав про главу «Банды грандиозных убийств». — Они оба нам нужны.
Какое-то время Оскар ничего не сказал, стоя в своем обычном костюме и галстуке, его руки засунуты в карманы.
— Она не вернулась прошлой ночью, — сказал он, и мы оба знали, кем была «она», так что не было смысла уточнять. Я медленно и плавно повернулся к нему, из-за чего дрожали многие люди. Оскару было похрен, он лишь стоял на месте и смотрел на меня, словно ждал, пока я выскажусь по этому поводу. — Еще они оба пропустили сегодня занятия.
— Где она была? — спросил я, но я все равно был чертовски раздаржен.
— Она была с Каллумом, — объяснил Оскар. — Они только что приехали, — он на мгновение замолчал, и я выдохнул.
— Ладно, блять, выкладывай. В чем теперь дело?
— Ни в чем, — спокойно ответил Оскар, но он был настолько чертовски хорошим лжецом, что я бы не узнал. — Полиция раскопала тело Найла. Бернадетт узнала об этом, когда они вчера заявились в дом ее матери с ордером на обыск. Очевидно, он пошли туда, чтобы ограбить дом.
Я слез с мотоцикла, ослепленный яростью и готовы задушить Кэла.
Дверь распахнулась и ударилась об стену, оставив вмятину, из-за которой Аарон красноречиво выругался со своего места на диване.
Бернадетт сидела в обнимку с Каллумом, прижавшись к нему, на противоположном диване, на котором были пятна крови ее и Аарона.