Мы ненадолго остановились проведать Аарона, но он спал, а я не хотела его будить. Тем не менее, погладила его по лбу, убрав волнистые волосы, и оставила нежный поцелуй на его тихом рту. В животе запорхали бабочки, а я позволила им парить. Была так рада видеть лицо Аарона в свете солнца, живым и дышащим, что чуть не сломалась и не зарыдала.
Но опять-таки, это не совсем в моем стиле, не так ли?
— Иди домой и поспи немного, Блэкберд, — сказал Хаэль, когда я отвернулась от кровати Аарона и подошла к нему. Он обеими руками прикоснулся к моему лицу и улыбнулся резкой, грустной улыбкой, которая одновременно говорила, что он зол на меня и ужасно рад, что все еще жива. Знаю, я использовала его. Облажалась. Когда он сказал мне вернуться в машину, нужно было послушаться. — Я присмотрю за любовью твоего детства.
— Все вы – любовь моего детства, — прошептала я, голос был ломаным и странным. Призрак Кали смеялся надо мной из-за угла, но я проигнорировала ее, всматриваясь в, как всегда, красивое лицо Хаэля. Он был создан для билбордов, рекламы глянца в Интернете, социальных сетей и постов Инстаграм без фильтров. — Мои парни Хавок.
Хаэль посмеялся в ответ, но звук был немного полым. Когда он провел своим большим пальцем по моей губе и наклонился, чтобы поцеловать, на вкус он был как сладкая агония первой любви, грубый, плотский жар секса на одну ночь и блаженство романа на века.
Я наклонилась для большего, но он отстранился, одарив суровым взглядом, я знала, что уступлю, по крайней мере, чтобы загладить вину за прошлую ночь.
— Иди. Немного. Поспи, — он поцеловал меня в нос, в лоб, разглаживал спутанные волосы. — Ты нужна мне отдохнувшая, чтобы потом я мог хорошенько тебя пожурить, — он сделал шаг назад и в воздухе провел пальцем по кругу. — Вон, вон, вон. Не позволяй двери ударить тебя по заднице на выходе, это моя работа, — ухмыльнулся, когда я оттолкнула его и последовала за лидером Хавок в сторону выхода.
Если бы это была любая другая больница — то есть не дыра в Южном Прескотте — я бы сейчас сидела в кресле-каталке. Увы, отделение неотложной помощи настолько узкое, что сквозь него можно увидеть другую сторону.
— Хаэль привезет Аарона домой, когда придет время, — сказал Виктор, проверяя свой телефон, когда мы вышли через автоматические двери неотложной помощи в серый вечер декабря. Даже от едва освещаемой улицы мне хотелось выцарапать свои глаза из черепа тем, что осталось от мои черных ногтей формы балерины. Вик снова посмотрел на меня, словно ему сложно было поверить, что я здесь и все еще с ним. Взгляд был уязвимым, он длился лишь сотую долю секунды, а затем быстро исчез. Затем Вик снова стал мудаком. — Если думаешь, что статус моей девушки избавит тебя от неприятности за намеренное ослушание приказов, то ты ошибаешься.
— Не сегодня, Вик, — сказала я с маленьким вздохом, ближе обнимая вокруг себя толстовку Каллума. Он оставил ее на стуле в комнате ожидания, когда вышел покурить с Оскаром. Они еще не знали, что я очнулась, так что это будет весело. — Дай мне по- настоящему немного поспать, а затем можешь вымещать всю злость, помечать свою территорию, отстаивать превосходство и так далее, — я слегка пожала плечами, а затем застонала от боли.
Все тело болело. И когда я двигалась, кожа тянулась там, где были швы.
— Я приберегу твои шлепки для другого дня, но тебе не выкрутиться из этого, так что, блять, даже не утруждайся, — он зажег сигарету, а затем фыркнул. — Если бы я был другим мужчиной, то выбил бы из тебя все дерьмо. Черт, это было самое феминистское, что я делал: обращаться с тобой, как с одним из парней, сделавших что-то глупое, — он покачал головой и затянулся, остановившись на краю бордюра, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. — В данном случае, думаю, будет нормально придерживаться двойных стандартов, по крайней мере на время, — ухмыльнулся Вик, и я толкнула его в руку.
Не с привычной мне силой, но пойдет.
— Она жива, — сказал Каллум с маленькой улыбкой, отталкиваясь от края Бронко Аарона, где он курил. Его голубые глаза осмотрели меня с головы до ног, прямо как Вик. В отличии от последнего, он не оценивал или вникал, просто смотрел. Кэл одним взглядом проверял меня на прочность, нашел меня достойной и ухмыльнулся. — Ты чуть не закончила тем, что была бы похоронена на земле Тома, — грустно добавил он, и это было сказано так, что звучало скорее утешением, чем назиданием. Словно блять, спасибо, что оказалось не так и что ты здесь.