Разве не интересно, как нечто сломанное может быть настолько прекрасным? Голос Каллума был не тем, с которым он родился. Он был дарован ему жестокостью. Но он владел им так превосходно, что вы бы ни за что не догадались, не так ли?
В конце он склонился надо мной, одна рука была на кровати для поддержания веса, а другая скользила по моему рту.
— Укуси меня, — прошептал он, скользнув пальцем между моими губами.
Я немного пососала его, а затем укусила так сильно, что заставила его дрожать. Могу сказать, что эта грань боли и удовольствия ему понравилось так же сильно, как и мне. Кэл подвинулся, двигаясь быстрее, толкаясь глубже.
Если скажу, что было не больно — даже с травкой и тремя ранее выпитыми таблетками викодина — я бы солгала. Боль в боку убивала меня, и у меня была мигрень от первой пули, попавшей в череп. Но это было тем, чего я хотела этой ночью. Я хотела чувствовать твердые тела и горячие руки. Хотела знать, что я все еще здесь и что не умерла из-за своей ошибки.
Когда услышала тот выстрел, когда подумала, что умру на коленях перед этой вонзающей нож в спину крысой, я испугалась. Так испугалась, что отказывалась признавать это до сих пор. Возможно, я находилась в каком-то эмоциональном шоке.
— Черт, — задыхалась я, мои руки отказывались работать, пока верхняя часть тела не оказалась на кровати, а голова — на предплечьях. Кэл ненадолго замер, забирая подушку из горы рядом с нами, и использовал ее, чтобы подпреть мои бедра.
Затем он продолжил, его оргазм заставил тело дрожать и биться о мое, пока он не вызвал во мне еще одну реакцию. Моя киска сжалась вокруг него, выдаивая член Кэла и извлекая из его горла эти прекрасные, хриплые звуки. У него и вправду лучший голос, самый уникальный. От заката до рассвета, каждую ночь могла бы слушать, как он шепчет мне на ухо, и мне никогда бы не наскучило. Мы кончили примерно одновременно, и он скатился, чтобы прилечь рядом с Хаэлем, запустив пальцы в свои светлые волосы.
— Блять, — выдохнул Кэл, закрыв глаза, пока я трепетала от мысли, что Аарон наблюдал за всем этим.
То есть, знаю, они все наблюдали, но остался лишь он, стоя у изножья кровати и уставившись на меня.
Он медленно залез на кровать, наручники на его запястьях слегка звякнули. Они врезались в мое чересчур разгоряченное тело, пока он ласкал мою задницу своей левой рукой. Когда он шлепнул меня, наручник хлопнул по моему влажному ядру, и мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать очередной стон.
— Берни, — задыхался он, и тогда я могла сказать, что он хотел быть последним, что, когда Вик приказал ему подойти, он, хотя бы, удовлетворил одну просьбу Аарона.
Он не спеша вставал в позу, его правая рука временно была бесполезна, и он не мог прикоснуться ко мне нигде, кроме как между бедер. Он не мог склониться надо мной и положить ладонь на кровать, как могли остальные парни, по крайней мере в течение трех недель. Что касается его ноги, то со сломанной малоберцовой костью он все еще мог ходить.
Или трахаться.
Это куда важнее.
Аарон скользнул в меня горячей, твердой длиной своего ствола, завершая этот жуткий и плотский ритуал, официально помазывая это логово греха печатью девушки Хавок. Для меня гордость объезжать последнего мужчину в моем гареме, работая своим телом напротив его, когда наши стоны смешались воедино, и я остро ощутила, как за нами наблюдали еще четыре пары глаз.
Такое наблюдение вызывало знакомое чувство. Они все когда-то наблюдали за нами на первом курсе, когда были лишь Аарон и я, одни на всем белом свете, лишь два влюбленных, ослепшие для всего, но не друг для друга. Это был приятный опыт, и я рада, что разделила его с ним.. но это лучше.
Все мы вместе, кровью войдем — выйдем, ею истекая.
Учитывая, что все остальные в комнате были удовлетворены и притихли, мы не чувствовали надобность спешить. Наоборот, все происходило медленно, наши движения были томными и знакомыми, звяканье его наручников было тихим сопровождением к нашему естественному ритму.
Аарон обнял меня, потянувшись к клитору, что было нелегким подвигом для него, учитывая, что на другой руке у него гипс. Он коснулся гипсом моего бедра, обеспечивая себе достаточную устойчивость, чтобы работать с моим телом, пока я не буду доведена до очередного оргазма, который пронесся сквозь меня, как ураган, оставляя после себя все мокрое и наэлектризованное. Он позволил себе кончить в меня, а затем рухнул, притягивая к своему телу и укутывая в запахе розы и сандалового дерева.