Миллиард долларов? Или больше? Господи блять Иисусе.
— Чем занималась его бабушка? — выдавила я, и Оскар улыбнулся.
— Ее отец владел компанией по производству винтовок и боеприпасов. Она унаследовала деньги. Затем оставила их Виктору, потому что ее дочь аморальна.
Наконец я взяла его за руку, и наши взгляды встретились, когда пальцы соединились с приливом тепла.
— Оскар.. — начала я, но затем Аарон появился в дверном проеме, прихрамывая, с напряженным выражением лица, которое говорило о том, что он определенно не хотел видеть Офелию этим вечером.
Мне наконец удалость заставить его рассказать всю историю, как он очнулся в багажнике, как увидел, что Офелия застрелила Митча. Все.
Так что я поняла, почему он выглядел чертовски убийственно.
— Эй, Берни, — начал он, проведя рукой по лицу. — Выкуришь со мной косяк перед тем, как поедем? Боюсь, если я, блять, не расслаблюсь, то не смогу удержать руки от горла Офелии.
Я кивнула, и Оскар отпустил мою руку, словно был поражен ядовитыми клыками змеи. Мне хотелось узнать, почему он так сильно ненавидит, когда его касаются. Я заслуживала знать. Потому что мы принадлежали друг другу. Когда он оглянулся мне вслед, могла сказать, что он тоже это знал.
— Ты такой упрямой ублюдок, — пробормотала я, когда он повернулся и пошел к двери, словно его ноги горели огнем, проходя мимо Аарона и направляясь обратно в дом.
— Удел мой – ждать, пока ты не свободна13, — таким был его ответ, и я закатила глаза.
Судя по всему, мы пройдем весь сонет Шекспира, хоть и не по порядку.
— Ты знал, что у Виктора на счету более миллиарда долларов? — прошептала я Аарону, когда тот вытащил из кармана косяк и зажигалку.
Он так посмотрел на меня, что я поняла: он определенно знал.
— Ублюдок, — выругалась я, когда Аарон прикурил косяк, сделал затяжку и передал
мне.
— Знаешь, а ведь он этим не удовлетворен, — сказал он, и предложение было очень похоже на предупреждение. — Он хочет большего. Всегда будет хотеть большего.
Какое время я курила косяк, а потом передала его обратно.
Не удивительно, почему Офелия так жаждет прибрать эти деньги к своим рукам.
В мире есть люди, которые буквально утопили бы собственных детей, чтобы обладать таким состоянием и даже спали бы спокойно по ночам.
— Они ни черта не значат, если мы не проживем довольно-таки долго, чтобы получить их, — рассеяно ответила я, мысль крутились в голове.
Год брака. Вот, чего мы сначала должны были достичь. Стоя здесь, в безумно дорогом платье, это казалось вечностью.
Но нет ничего, где от маленькой жестокости не было бы толку. Если Офелия умрет, она не сможет навредить нам, не так ли?
Когда гладкий черный лимузин подъехал к обочине перед художественной галереей, мы вшестером, как обычно, натянули маски. Водитель высадил нас, дважды оглянувшись, когда увидел, во что мы одеты.
Полагаю, мы единственные люди на этом маскараде в масках с пастью ухмыляющихся мертвецов, да?
— Господи, блять, Иисусе, — пробормотал Хаэль, пока мы вшестером поднимались по безумно широким ступеням галереи, направляясь к парящим стеклянным стенам и односкатной металлической крыше. Снаружи стояла инсталляция: несколько разноцветных бумажных фонариков, подвешенных на разной высоте на металлических столбах. — Это место шикарно. Вы уверены, что в нас не выстрелят, когда мы зайдем внутрь? Словно в грешников на священной земле.
Вик ухмыльнулся своему лучшему другу, когда взял меня под руку и ожидал, пока камердинер откроет нам двери.
— Поверь, это не так, мы, вероятно, самые святые ублюдки, приглашенные сегодня на эту вечеринку, — Виктор протянул приглашение, полученное от Офелии, скорее всего потому что охрана смотрела на наши маски скелетов так, словно они сделаны из конского навоза, и нас пропустили с вежливыми улыбками и наполненными страхом глазами.
Как только двери широко раскрылись, чувственная джазовая музыка проскользнула в холодный декабрьский воздух и окутала нас. Движение здесь не слишком интенсивное, но отдаленный рокот машин вдалеке не давал покоя этому месту. Как только мы войдем и двери за нами закроются, застрянем здесь, пойманные в ловушку другого мира.