Как религия сковала человеческий ум, а собственность или монополия на вещи подчинила себе и сузила человеческие потребности, так государство поработило человеческий дух, диктуя ему каждый шаг поведения… «Всякое правительство, – говорит Эмерсон, – в сущности, тирания». Совершенно не важно, действует ли правительство от имени божественного права или от имени большинства. В любом случае оно стремится к абсолютному подчинению человеческой личности.
Рассуждая об американском правительстве, величайший американский анархист Давид Торо говорит: «Правительство есть не что иное, как традиция очень давнего происхождения, оно стремится перейти к потомству в неизмененном виде, но каждый раз теряет в своей целостности, оно лишено жизненности и силы отдельного человека. Никогда закон не сделал ни одного человека нисколько лучше, и именно из уважения к закону даже самые лучшие люди ежедневно превращаются в агентов и слуг несправедливости».
На самом деле основная черта всякого правительства – несправедливость. С высокомерием и самонадеянностью короля, который не может ошибаться, правительство отдает приказы, вершит суд, осуждает и наказывает за самые незначительные проступки, держась у власти посредством величайшего из всех преступлений – уничтожения личной свободы. Уйда права, утверждая: «Государство имеет в виду внушить своему народу только те качества, при которых его приказы будут воплощаться в жизнь, а казна – наполняться. Величайшее достижение государства – низведение человечества до степени бездушного часового механизма. В его атмосфере все утонченные и изысканные свободы, требующие попечения и обширного пространства, неизбежно засыхают и гибнут. Государство взыскует машины, платящей налоги и работающей без перебоя, казны, в которой никогда не бывает дефицита, и народа послушного, бесцветного, монотонного, бездушного бредущего, как стадо овец, вдоль прямой дороги меж двух стен загона».
Однако даже стадо овец восстанет против интриг государства, не употребляй то для своих целей методов тиранических, репрессивных и развращающих. Поэтому Бакунин отвергает государство как синоним отрешения от свободы личности и меньшинства, синоним разрушения общественных отношений, урезывания или даже полного отрицания самой жизни ради интересов государства. Государство – жертвенник политической свободы, и как религиозный жертвенник он принимает человеческие жертвоприношения.
Вообще вряд ли хотя бы один из современных мыслителей не согласится, что правительство, организованная власть или государство необходимы единственно для поддержания или защиты собственности и монополии. Только в этом оно доказало свою состоятельность.
Даже Бернард Шоу, при фабианстве надеющийся на чудеса от государства, тем не менее признает, что «в настоящее время государство – это огромная машина ограбления и насильственного обращения бедняков в рабов». Раз это так, тогда трудно понять, почему этот умный пропагандист все-таки хочет сохранить государство даже после того, как исчезнет бедность.
К несчастью, немало людей продолжают упорно верить, что правительство основано на законе природы, оно поддерживает общественный порядок и гармонию, сокращает преступность и не позволяет бездельнику обманывать ближних. Рассмотрим эти утверждения.
Закон природы в человеке – это такой фактор, который проявляется свободно, внезапно, без всякого внешнего принуждения и в полной гармонии с требованиями природы. Например, потребность в пище, свете, воздухе, физических упражнениях, сексе – это закон природы. Однако для проявления ему не требуется правительственный аппарат, полицейская дубинка, оружие, наручники и тюрьма. Подчинение естественному закону, если его вообще можно называть подчинением, требует лишь спонтанности и свободной благоприятной возможности. То, что правительства основываются не на таких гармоничных факторах, доказывает уже тот ужасный список насилий и принуждений, к которым прибегают все правительства мира для поддержания своего существования.
Блэкстон был прав, сказав: «Человеческие законы плохи, ибо они противны естественным законам природы».
Трудно представить, что правительство способно к установлению порядка или социальной гармонии, если только под этим не понимать того пресловутого порядка, который царил в Варшаве после избиения тысяч людей. Порядок, достигнутый путем подчинения и поддерживаемый террором, гарантия ненадежная, но это – единственный порядок, поддерживаемый всеми правительствами. Подлинная общественная гармония вырастает из солидарности интересов. В обществе, где у постоянно работающих людей нет ничего, а у никогда не работавших есть все, солидарности интересов, разумеется, нет, а потому и общественной гармонии быть не может. Однако организованная власть реагирует на эту сущностную ситуацию лишь раздачей еще больших привилегий уже монополизировавшим в своих интересах всю землю и еще сильнее порабощает обездоленные массы. Так, весь арсенал правительственных мер – законы, полиция, солдаты, суды, парламенты, тюрьмы, – все это ревностно работает над «гармонизацией» наиболее враждебных элементов в обществе.