— Поесть тебе надо — сказала, подавая тарелку с куском мяса и двумя пареными репками со сметаной, — шум был изрядный. Мы уже испугались, Николай успокоил. Обьяснил, что ты опять божью волю явил. Порох у иродов подорвал.
Глава 9
Десять дней длилась осада Михайлова. Подтянул Сагайдачный новые пушки, из резерва, некоторые со стен занятых городков снял. Началась бомбардировка. Но бомб у него не было. Стрелял ядрами калеными. Кое-где, конечно, вспыхивало, но бабы городские быстро пожарную команду организовали, отроки воду из реки таскали по ночам, что бы неясно нападающим было, где ход потайной. Заполняли большие бочки. Воды хватало.
Больше порох поджечь не получалось. Наученный горьким опытом приказал гетман прятать его в землянках, вдалеке вырытых. Так что пушкари с каждым зарядом пробегали с пол версты, а то и больше. Может поэтому и обстрел был не такой, как хотелось бы Сагайдачному. Орудия стреляли редко и порознь. Больших пожаров не случилось. А стрельцы со стен соревновались, кто лучше стреляет по живым мишеням, много орудийной прислуги повыбили.
Но Михаил и здесь умудрился диверсию устроить. Приметил облако грозовое, которое город стороной обходило, подогнал поближе, и устроил нападавшим хороший ливень, с грозой и градом. Пару молний в землянки направил, поджечь удалось. Что не поджег, то подтопило. Так что Сагайдачный решился на новый штурм. Но уже не конной лавой, а прикрывшись фашинами из хвороста попытался забросать ров. Картечь для прикрывшихся фашинами казаков уже была не так смертоносна, да и остались заряды только из камней, без железа. Песчанник слабый камень, не то, что галька. Так что пришлось отбиваться и на стенах.
Тут Михаила осенило, как нападающих отвадить. Обратился к женщинам. Проверили запасы постного масла, если часть истратить, то дней на 10 хватит. И мужики сами предложили хлебное вино крепкое, когда узнали зачем. Так что, когда казаки на новый приступ пошли, стрелять не стали, а просто полили первый слой фашин где маслом, а где вином хлебным, крепким. И, как побежали казачки со вторым слоем фашин, только побросали их в ров, как Михаил их поджег. У нападающих буквально земля загорелась под ногами. До дерева крепости огонь дойти не мог — защищал земляной вал, а вот наступающим досталось.
Отступили казачки и возобновили бомбардировку. Тем временем, бабы новые мешочки нашили, кузнецы все, что можно из металла посекли на мелкие кусочки — и чугунки, и лопаты, и косы. Оставили по паре штук и все. Так что снаряды приготовили. Беда была с порохом. Один приступ отразить хватит, а потом караул! Посовещались, и совместно решили. Что бы окончательно гетмана от города отвадить вылазку произвести. Ход потайной, который к реке ведет использовать. Благо, один из воевод, лет 50 назад приказал его расширить так, что бы телега с бочкой небольшой, водовозной прошла. В паре мест он, правда просел и осыпался, видно, чародея с даром земли слабого использовали, чары от старость разрушились, но вот, батюшка из Лебедяни оказался огневиком слабым, а вот сила земляная у него была изрядная. Так что через пару дней и полведра зелья старой травницы, по ходу не только лошадь пройти, карета короля польского проехать могла, со всеми султанами и вензелями на крыше. Любил Сигизмунд пышность внешнюю. Лошадей несколько дней, сколько дал гетман до очередного штурма, кормили отборным овсом, в тихие часы прогуливали по двору, на солнышке, что бы в порядок вошли. Каждый боец своего коня. Оружие чистили. Готовились серьезно. Отец Антоний, что Иоанна сменил, решил тоже идти, первым, что бы своды хода в случае нужды подкрепить. В седле батюшка держался отменно, да и саблей и копьем владел. Признался, что родом из дворянского рода, в дружинники готовился, но неувязка вышла. Сосватал ему отец барышню родовитую и богатую, но некрасивую и нравом поганую, которую замуж никто не брал, родные уже и монастырь для нее присмотрели. А на сердце у Андрея, так он в миру звался, другая была, сиротка из роду бедного, но и лицом была пригожа и нравом прилежна. Отказался. Отец пригрозил, что из рода прогонит и добра лишит, голым оставит. Андрей не растерялся, кинулся в ноги митрополиту Рязанскому, тот пожалел грамотного отрока, разрешил чин священнический принять и приход в Лебедяни выделил, отца Иоанна просьбу на уход в обитель тихую удовлетворил, с условием, что обучит он сменщика. Так и вышло Сонечка его согласилась попадьей стать. Одно тревожило — не было у них пока еще ребеночка, да может, и к лучшему, по нынешнему-то тревожному времени. Михаил вздохнул, семью вспомнив, и спросил, что с мегерой, ему сосватанной вышло?