Второй залп ложится с перелетом, сзади нас.
Хитрые немцы... обладая обширными техническими средствами, они, по-видимому, незадолго до операции, к которой готовились очень тщательно, перевооружили предназначенные к ней корабли, установив новые дальнобойные орудия.
Каково будет сражаться с ними 'Славе', дальность стрельбы двенадцатидюймовок которой - всего лишь 87 кабельтовых!
Два 'Дэйчланда' быстро пристреливаются к нашему кораблю, но мы продолжаем идти вперед, желая сблизиться с противником.
Подойдя к минному заграждению, командир выясняет, что расстояние даже до неприятельских тральщиков остается для нас чрезмерно большим, свыше 100 кабельтовых. Поэтому он не открывает по ним огня и предпочитает молчать: не имеет смысла тратить попусту снаряды и не следует выдавать немцам недальнобойность орудий.
Капитан 1-го ранга С.С. Вяземский меняет курс корабля и отводит его от заграждения.
Затем 'Слава' опять приближается к минному полю, стараясь подойти к тральщикам на подходящую дистанцию, но это ей не удается.
Так проходит весь день. Мы находимся почти непрерывно под сильным обстрелом, выходя из него лишь при поворотах, когда корабль, в силу условий боя на минной позиции, меняет направление своего движения вдоль нее.
Все попытки сблизиться с немцами на подходящую дистанцию оказываются тщетными. Кратчайшее расстояние до немецких тральщиков при сближении остается не меньше ста кабельтовых.
Германская эскадра, увеличившая интенсивность траления после 2 час. 30 мин. пополудни, теряет потопленным на минах еще один миноносец и подорванным - один вспомогательный крейсер.
Капитан 1-го ранга С.С. Вяземский за весь день ни разу не открывает огня, проявляя этим присущую ему выдержку. Несомненно, такое поведение командира и сама 'Слава', молчаливо, спокойно и неуязвимо, как призрак, маневрирующая под неприятельским огнем, словно заманивающая противника вглубь залива, где, наверное, его ожидают неприятные сюрпризы, - действуют на нервы и без того уже смущенного адмирала Шмидта: за день операции погибли на наших минах его два миноносца и один тральщик и подорвались - один легкий и один вспомогательный крейсера.
Германская эскадра продвигается вперед, но очень медленно и с большой осторожностью.
Под конец дня, еще до захода солнца, адмирал Шмидт приостанавливает траление, уводит свою эскадру в направлении на юг - и доносит большому штабу о том, что операция прервана, так как минная защита очень сильна, и им встречено с нашей стороны упорное сопротивление.
'Слава', принявшая уже боевое крещение, отправляется на ночь в Аренсбург под прикрытие противоминных сетей. Минная же дивизия, находившаяся во время боя 'Славы' вне неприятельского огня и наблюдавшая со стороны наши действия, уходит на свою якорную стоянку у Цереля.
'Слава' не получила ни одного попадания, но на её палубы во время обстрела сыпались, как горох, мелкие осколки 11-дюймовых немецких снарядов при их разрывах о воду, не причиняя никакого вреда ни кораблю, ни его личному составу, т.к. палубы в бою были пусты.
После отбоя офицеры бегло обмениваются дневными впечатлениями. Все приятно возбуждены, и на лицах чувствуется какой-то особенный отпечаток: они уже смотрели в глаза смерти. Передают различные эпизоды боя и восторгаются выдержкой, хладнокровием, храбростью и настойчивостью командира, который все время вел корабль под неприятельский огонь, стараясь поскорее сблизиться с противником и активно противодействовать ему. Рассказывают, как спокойно и методично лейтенант А.П. Ваксмут, весь день стоявший у дальномера и порой обливаемый брызгами воды от близких разрывов неприятельских снарядов, - передавал командиру в боевую рубку дистанции до германских кораблей. Он предчувствует, что не будет убит в бою, и уверенно об этом говорит. По подсчету лейтенанта А.П. Ваксмута, на Ирбенской позиции было около семидесяти немецких кораблей.
'Слава', развернувшись в боевую позицию, мчится под неприятельским огнем на сближение с 'Дэйчландами'. Разрывы их снарядов - все сильнее и сильнее, и наш корабль содрогается от них.
Проходит еще короткий промежуток времени - и гремит первый залп наших 12-дюймовых орудий; мы, по-видимому, сблизились с тральщиками...
Приятная весть в один миг распространяется по кораблю... Все, кого вижу из матросов, с радостной улыбкой говорят: 'Наши стреляют'.
Между тем грохот от разрывов неприятельских снарядов усиливается... неистово шипят они при полете... издали доносится рокот орудий... но все эти звуки заглушаются выстрелами наших двенадцатидюймовок, продолжающих посылать залпами, через одинаковые, короткие промежутки времени, снаряды в тральщики, отгоняя их с минной позиции на вест.
'Слава', дойдя до минного поля, меняет курс и сбивает расчеты немцев. Еще раздается пара наших залпов - и мы прекращаем огонь; замирает и стрельба противника.
Идя вдоль позиции, 'Слава' приближается к Михайловскому маяку и обстреливает его 6-дюймовыми орудиями, т.к. командир предполагает, что немцы оттуда ведут корректировку стрельбы своих кораблей. Береговая батарея у маяка сначала отвечает нам, но с недолетами, и вскоре прекращает огонь.
'Слава', дойдя до края позиции, меняет направление вдоль нее на обратное. Командир делает поворот в сторону залива, как было условлено. Я своевременно получаю из боевой рубки распоряжение - перекренить корабль на правый борт. Потребное для этого время сокращается па циркуляции до 11 минут; ускорению способствует и отчетливая, быстрая работа трюмных, довольных сознанием важной роли, выпавшей на их долю в бою.
После поворота 'Славы', на обратном ее движении вдоль позиции, в боевой рубке замечают, что крейсер 'Принц Адальберт' вышел далеко вперед из линии германских больших кораблей и подходит к нашим миноносцам. 'Слава' быстро приближается к нему, открывает по крейсеру огонь из 12-дюймовых орудий и после пары перелетов накрывает его. Под нашим метким огнем 'Принц Адальберг' уходит полным ходом назад.
В то же время из мглы показываются два дредноута типа 'Нассау' - и на дистанции в 120 кабельтовых открывают по 'Славе' огонь.
Но звуку неприятельских снарядов можно сразу уверенно определить, не глядя на стреляющие корабли, что они - не 'Дэйчланды', а принадлежат к другому классу: снаряды первых шипят, а эти летят сравнительно беззвучно.
Дредноуты скоро пристреливаются и дальше ведут по нам методичную стрельбу, каждый порознь, залпами из четырех 11-дюймовых орудий по очереди, через одинаковые и короткие промежутки времени.
'Слава', вся содрогаясь под этим сильным огнем, идет полным ходом, маневрируя на сближение с противником и, достигнув подходящей дистанции до тральщиков, стреляет по ним своими 12-дюймовыми орудиями; те разбегается во все стороны и отходят с позиций на вест. Затем мы удаляемся от дредноутов.
Дальше в течение всего дня 'Слава' проходит несколько раз вдоль позиции на маневренном ее пространстве, продолжает обстреливать тральщики и отгоняет их, попадая при сближении под сильный огонь 'Дэйчландов' и дредноутов тина 'Нассау'. Перемена направления движения нашего корабля на краях маневренного пространства всегда сопровождается его перекрениванием.
В 5 часов вечера со 'Славы' замечают, что вдоль неприятельского берега, со стороны Люзерорта, пробирается украдкой неприятельский миноносец. Мы открываем по нему сильный огонь из 6-дюймовых орудий - и заставляем отойти назад.
С наступлением темноты, после того как противник прекращает траление, наши миноносцы уходят в Кальбодешрунд, а 'Слава' - в Аренсбург.
За этот день германская эскадра потеряла потопленными 2 миноносца, взорвавшиеся на минах, и один тральщик, погибший от огня нашего корабля.
'Слава' вышла из боя, как и 26 июля, совершенно незатронутой неприятельскими снарядами и даже их осколками, так как снаряды дредноутов, в отличие от 'Дэйчландов', при разрывах в воде совсем не давали осколков. Полная удача опять нас сопровождала. Ей способствовал и опыт нашего командира, а его порыв, настойчивость, хладнокровие и желание выполнить то, что от нас требовалось, несмотря ни на какую стрельбу, - вызывали среди нас общий восторг.