— Я же уже говорил, что всему виной грунтовые воды. Особенно большой вред они наносят весной, когда начинает интенсивно таять снег, и осенью, в период затяжных дождей.
— Ага, значит, эта трещина появилась из‑за снега и дождя? — Рита ткнула пальцем в черную трещину, прочертившую рыжий, кирпичный бок Титаника.
— Нет, не только! — тяжело вздохнул Влад, которого, не в меру любознательный корреспондент, уже порядком утомила своей дотошностью. — Основная причина здесь, в сточных водах стекавших, вон оттуда, из гальванического цеха.
— А, что там такое делали?
— Ну, насколько мне известно, кроме всего прочего, занимались травлением плат для выпускаемых тогда электронных блоков, — пояснил Влад.
— Травление, это как?
— Это, когда, грубо говоря, в медной пластине протравливают кислотой такие специальные канавки. Медь с этой кислотой реагирует, то есть, кислота проедает ее насквозь, а где‑то наоборот не проедает. Это там где медь защищена специальным составом. Потом эта медная пластина моется в проточной воде, а вода эта сливается в сток, который и попадает в землю. А в земле — известняк а, как известно, кислота разъедает известняк со страшной силой.
— А это, как? — задала очередной вопрос девушка.
Вместо ответа, Влад остановил проходящего мимо рабочего с бутылкой, на которой красовалась яркая этикетка «Ацетон». — Юра, покури, пока я девушке кое‑что объясню. Дай‑ка ацетон сюда!
Рабочий, пожав плечами, протянул бутылку Владу и заинтересованно посмотрел на Риту.
Неподалеку, на земле, штабелем лежали плиты белоснежного строительного пенопласта, который обычно применяется в качестве утеплителя. Какая‑то строительная фирма уже начала облицовывать ими один из боков Титаника.
— Объясняю популярно! — повернулся Влад к Рите. — Разбавленная кислота, стекавшая в виде техногенных вод под фундамент завода, действовала на слагающие его известняковый породы, как ацетон на пенопласт. Смотрите сюда, пока хозяева пенопласта этого не видят!
С этими словами, он щедро полил пенопластовую плиту ацетоном, вылив почти половину бутылки. Под действие растворителя, в ровной поверхности плиты, шипя и пузырясь, начали моментально образовываться уродливые дыры и каверны. Через некоторое время, плиту проело насквозь, и она была безнадежно испорчена.
— Здорово! — восхищенно проговорила Рита.
— Ага, здоровее не бывает! Ладно, пойдемте отсюда, пока никто не видел! — Влад, вернул ацетон рабочему. — Ну, вот вроде и все! Если у вас больше нет вопросов, я, пожалуй, откланяюсь, извините — работа! Пойдемте, я вас провожу.
На первом этаже здания царил приятный полумрак. После яркой солнечной улицы глаза еще какое‑то время привыкали к недостатку света. Рита зябко поежилась и чихнула. В холле завода, где ни находились, стоял могильный холод. Вдобавок ко всему, из многочисленных дыр и щелей, которых в старом здании было великое множество, тянуло сквозняком.
Проведя гостью через холл, Влад кивнул толстому охраннику, клевавшему носом в будке, возле центрального входа и вывел девушку на улицу.
— Ну и как вам экскурсия, понравилась? — щурясь на солнце, спросил Влад.
— Да, весьма информативно и познавательно, — ответила Рита, надевая темные очки, — Ой, чуть совсем не забыла! Большое вам спасибо за интервью! Была очень рада познакомиться! Ну, наверное, до свидания? Может быть, еще увидимся.
— Не сомневаюсь, был рад знакомству! — Влад, улыбаясь, осторожно пожал протянутую руку.
Девушка сбежала по ступеням вниз, и торопливо посмотрев на часы, направилась к автомобильной стоянке. Остановившись возле своей машины, она еще раз оглянулась и помахала Владу рукой на прощание. Тот вздохнул, и невесело усмехнувшись, тоже поднял руку.
Он всегда умел произвести на женщин впечатление. Но с годами, дальше этого самого произведенного впечатления дело не заходило и, как правило, заканчивалось ничем.
Влад, несмотря на свои тридцать с небольшим, по — прежнему оставался Владом, а не Владиславом Ивановичем. Большинство его ровесников давно уже называли по отчеству, а он как был просто Владом двадцать лет назад, так им и остался, даже разменяв четвертый десяток. Это льстило его самолюбию, так как благодаря этому он чувствовал себя значительно моложе.
Ранний визит корреспондента выбил Влада из графика. Мысленно он отругал себя за то, что так легко повелся на ее юные чары. Тем более, с самого начала было ясно, что эта история не имеет продолжения, лишь одни сплошные пустые хлопоты.