За три дня до убийства Юровский, который стал комендантом "дома особого назначения", позволил, по просьбе Государя, отслужить в доме обедницу. Пришли служить священник (Сторожев) и диакон (Буймиров). Оба вошли в комендантскую, где был Юровский. Там они облачились, и, когда было принесено кадило, Юровский повел их в зал для служения. Из других дверей в зал вошел Государь и двумя дочерьми. В зале, за аркой стояла уже Государыня и две дочери. Алексей Николаевич сидел в кресле. Дальше передает сам священник:
«Мне показалось, что как Николай Александрович, так и все его дочери на этот раз были — я не скажу: в угнетении духа, но все же производили впечатление как бы утомленных... По чину обедницы положено в определенном месте прочесть молитву "Со святыми упокой". Почему-то на этот раз диакон, вместо прочтения, запел эту молитву, стал петь и я, несколько смущенный таким отступлением от устава, но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня члены семьи Романовых опустились на колена...
Когда я выходил и шел очень близко от... Великих Княжен, мне послышалось едва уловимое слово: "Благодарю", — не думаю, чтобы это мне только показалось...
Молча мы дошли с о. дьяконом до здания Художественной Школы и здесь вдруг дьякон сказал мне: "Знаете, о. протоиерей, у Них там что-то случилось..." Я спросил, почему он так думает. — "Да, так, — говорит дьякон, — они все какие-то другие точно, даже и не поет никто''. А надо сказать, что, действительно, за богослужением 1/14 июля впервые никто из семьи Романовых не пел вместе с нами».{479}
Царская Семья чувствовала, что смерть не за горами. Смерть уже вошла в этот дом страданий последнего Русского Царя и его Святой Семьи. Она ждала еще три неполных дня.
О самом убийстве Царской Семьи пишет в своей книге "Как погибла Царская Семья" И. Мейер, бывший австрийский военнопленный, ставший членом Уральского Областного Исполнительного Комитета. Книга была написана на немецком языке. Переведена графом П.А. Коновницыным.
«Я могу рассказать о расстреле Царской Семьи только по сообщению, сделанному Юровским вечером 19 июля перед Уральским Советом и революционным Комитетом, а также на основании отдельных рассказов, которые мне сообщили Хорват и другие члены экзекуционного (исполнительного — В.К.) комитета.
Юровский разбудил сперва Царя. Он объяснил, что в городе произошли безпорядки и что он ответственен за безопасность семьи...
Когда все собрались, Юровский сам повел ничего не подозревающих людей вниз в сутерен (подвал — В.К.). Медведев, Никулин и Ваганов были при атом, причем Ваганов держал лампу, чтобы освещать узкую и темную лестницу.
Впереди шел Царь. Он держал Наследника на руках. Нога у Наследника была перевязана толстым бинтом и при каждом шаге Он тихо стонал. За Ним шла Царица, сопровождаемая четырьмя дочерьми.
Анастасия несла на руках собаку своей сестры Татьяны, маленькую собаку японской породы Чин, которую называли Джеми.
За Великими Княжнами шел доктор Боткин, затем слуга Трупп, который предусмотрительно нес под рукой одеяло. Демидова несла две подушки. Последним следовал повар Харитонов. Когда заключенные пришли в темный, только одной слабой матовой лампочкой освещенный подвал и при том совершенно пустой, Царь удивился и безпомощно озирался несколько раз вокруг. Царица потребовала стулья прежде всего для Наследника, которому невозможно было стоять на ногах. Юровский дал распоряжение Ваганову, и этот принес три стула из соседнего помещения.
На один стул сел Царь, направо села Царица, а между ними прислонился стонущий Наследник. Дочери стали за стульями своих родителей. Налево от Царя стал доктор Боткин, который внимательно и с недоверием наблюдал за жуткой сценой. Он, должно быть, был единственным, которому предчувствие подсказывало, что сейчас должно произойти что-то решающее. Около левой боковой стены, то есть в правом углу от Царской Семьи, стояла прислуга. Ближе всего Трупп, который завернул Наследника в свое одеяло. Затем Демидова, которая держала свои две подушки. Последним был Харитонов, который появился в домашних туфлях. Вот имена 11 людей, которые в эту ночь в доме Ипатьева расстреляли Царскую Семью: Юровский, Медведев, Никулин, Ваганов, Хорват, Фишер, Эдельштейн, Фекете, Надь, Гринфельд, Вергази. Каждый из них имел револьвер Наган...
Это было точно 1 час 15 минут утром 17-го июля 1918 года, когда Юровский с командой вошел в помещение; доктор Боткин был первым, который понял серьезное положение. В течение нескольких секунд казалось, что великан хочет броситься на вошедших солдат. Овладев собой с трудом, он спросил: