Было время еще предупредить заговор и ликвидировать зачинщиков. Через несколько дней я отправился к Штюрмеру, тогда Председателю Совета Министров, и по долгу присяги доложил ему, что видел и знал.
— Примите меры, доложите Государю, — сказал я ему. В ответ на это я услышал, что он прикажет немедленно поставить около своей квартиры трех городовых, а меня просит достать от Гучкова его переписку с Алексеевым.
— Власть в ваших руках, я указал вам даже, где хранятся письма, полиция должна произвести выемки, а не я, — ответил я ему.
Никаких мер не было принято.
Как-то в декабре 1916 года меня будят в 7 часов утра.
— Вас просит по телефону немедленно приехать Председатель Государственной Думы Родзянко.
Я встречался с ним, но никакой близости не было; что бы это значило?
Приезжаю, и вот в продолжение, может быть, двух часов он меня допрашивал, что я знаю и откуда про заговор и как отношусь к нему; потом намеки и разные угрозы.
Я не был откровенен с ним, и мы расстались. Заговорщики боялись за свою шкуру, а власть продолжала бездействовать и с каждым днем развязка приближалась».{233}
А вот что пишет Императрица Государю.
18 сентября 1916 года:
"Теперь идет переписка между Алексеевым и этой скотиной Гучковым, и он начинит его всякими мерзостями — предостереги его, это такая умная скотина, а Алексеев, без сомнения, станет прислушиваться к тому, что тот говорит ему против нашего Друга, и это не принесет ему счастья".{234}
Письмо от 20 сентября:
"...Гучков старается обойти Алексеева — жалуется ему на всех министров ...и отсюда понятно, почему Алексеев так настроен против министров, которые, на самом деле, стали лучше и более согласно работают, дело ведь стало налаживаться, и нам не придется опасаться никакого кризиса, если они и дальше так будут работать".
"Пожалуйста... не позволяй славному Алексееву вступать в союз с Гучковым, как то было при старой Ставке. Родзянко и Гучков действуют сейчас заодно, и они хотят обойти Алексеева, утверждая, будто никто не умеет работать, кроме них. Его дело заниматься войной — пусть уж другие отвечают за то, что делается здесь."{235}
Письмо 21 сентября:
"Я прочла копии двух писем Гучкова к Алексееву и велела буквально скопировать одно из них для тебя, чтобы ты мог убедиться, какая это скотина! Теперь мне понятно, почему Алексеев настроен против всех министров — каждым своим письмом он будоражит бедного Алексеева, а затем в письмах его факты часто намеренно извращаются... Надо изолировать Алексеева от Гучкова, от этого скверного, коварного влияния".
"Начинаю с того, что посылаю тебе копию с одного из писем к Алексееву — прочти его, пожалуйста, и тогда ты поймешь, отчего бедный генерал выходит из себя. Гучков извращает истину, подстрекаемый к тому Поливановым, с которым он неразлучен. Сделай старику строгое предостережение по поводу этой переписки, это делается с целью нервировать его, и вообще эти дела не касаются его, потому что для армии все будет сделано, ни в чем не будет недостатка... Видно, как этот паук Гучков и Поливанов опутывают Алексеева паутиной — хочется открыть ему глаза и освободить его. Ты мог бы его спасти — очень надеюсь на то, что ты с ним говорил по поводу писем".{236}
28 октября:
"Только не говори Алексееву, что ты узнал от Меня... Я чувствую, что этот человек меня не любит".{237}
Председатель Совета Министров Штюрмер, которого, как мы видели, князь Оболенский в своих воспоминаниях обвинил в бездействии, на самом деле сделал по этому поводу доклад Государю, в котором подчеркивалось, что Гучков сведения, сообщаемые Алексееву, распространяет в тысячах экземпляров в действующей армии. Вот что было, между прочим, в этом докладе:
"Его Императорскому Величеству мной представлен экземпляр письма на имя генерала Алексеева от члена Государственного Совета А. И. Гучкова с изветом на генерала Беляева, министров путей сообщения — Трепова, торговли и промышленности — князя Шаховского, земледелия — графа Бобринского, а также на председателя Совета Министров. При этом Его Величеству мной доложено, что, по полученным мной из департамента общественных дел сведениям копии этого письма распространяются в десятках тысяч экземпляров по всей России".
"Его Величество изволил указать Алексееву на недопустимость такого рода переписки с человеком, заведомо относящимся с полной ненавистью к Монархии и Династии".