– Вот об этом я и говорю, – выпалил Лу. – Именно это меня больше всего и беспокоит в ваших рассказах: ваш подход делает людей слишком мягкими, и они оказываются вообще ни на что не способны.
– Но видел ли я в Джеке человека, Лу?
Лу ненадолго задумался. Он хотел сказать «Да», но вдруг начал понимать, что же имели в виду Юсуф и Ави.
– Если бы он был для меня человеком, то я был бы к нему достаточно неравнодушен, чтобы помочь ему добиться успеха, правильно? – спросил Ави.
Лу ничего не ответил. Он уже понял, что проиграет этот спор.
– Да, Лу, я согласен: моя мягкость как руководителя была здесь проблемой. Но в данном случае я был мягок именно потому, что видел в Джеке объект, а не человека. Я застрял в матрице «Меня должны считать таким» – в данном случае приятным или, может быть, беспроблемным, и из-за этого я даже не пытался делать то, что принесло бы наибольшую пользу и Джеку, и лагерю «Мориа». Как уже говорил Юсуф, такой тип оправданий – «Меня должны считать таким» – часто заставляет нас вести себя слишком мягко.
Лу едва заметно кивнул, пусть еще и не был до конца согласен.
– Петтис заметил этот же тип оправданий в истории с Мордехаем, – сказал Юсуф, – когда предположил, что я отвернулся потому, что не хотел, чтобы меня сочли черствым и бессердечным. Иными словами, я вел себя «напоказ»: у меня была потребность найти оправдание в глазах других. В точно таком же оправдательном «ящике» я спрятался, когда затолкал листик салата под стол – чтобы ни у кого не было повода сказать, что я его там видел и мог бы подобрать. У меня была потребность, чтобы меня считали, скажем, внимательным, или ответственным, или аккуратным – но никто бы так не подумал про меня, если бы знал, что я специально спрятал этот листик. Конечно, само то, что я не наклонился, чтобы поднять салат, хотя энергии бы на это ушло явно не больше, чем на заталкивание его под стол, говорит о том, что я заодно прятался и в другом оправдательном «ящике» из тех, что мы обсудили ранее. Как вы считаете, в каком?
– Вы слишком важный человек, чтобы поднимать с пола салат, – ответила Гвин. – Получается, это матрица «Я лучше».
– Да, Гвин, отлично, – согласился Юсуф. – Вы правы. Иными словами, это значит, что Лина для меня была настолько неважна, что я считал, что это она должна беспокоиться о подобных вещах.
Он замолчал, давая всем время обдумать эти слова.
– Каково это – жить с человеком, который так о вас думает?
Услышав последнее замечание, Лу вдруг вспомнил о проблеме, о которой вообще до этого времени не задумывался. Он уже давно, а может быть, и вообще никогда не наклонялся, чтобы поднять дома с пола листик салата или еще какой-нибудь еды. И, в отличие от Юсуфа, он даже не пытался «скрыть улики». Ему было плевать, что еда упала на пол – такие тривиальные мелочи его не интересовали. Но теперь в голове звучали слова Юсуфа: «Лина для меня была настолько неважна, что я считал, что это она должна беспокоиться о подобных вещах. Каково это – жить с человеком, который так о вас думает?»
В этот момент Лу понял, что Кэрол может ответить на этот вопрос. И он знал, что она наверняка сейчас раздумывает над ответом. С этой мыслью к Лу вдруг пришло чувство, которое он считал совершенно чуждым и почти забытым: жар и покалывание в коже. Потом он ощутил, как краснеют его уши и заливаются краской щеки. Ему стало неловко! А потом ему стало неловко из-за того, что стало неловко, и он залился краской еще сильнее.
Он посмотрел на схему «Я лучше»: превосходящий других, важный, добродетельный, праведный, нетерпеливость, презрение, безразличие; другие неполноценны, неспособны, неправы и так далее.
Снайперское попадание.
А потом ему вспомнился разговор с Кори в самолете.
– Пап, ты ведь думаешь, что я ужасно поступил с тобой, – сказал Кори. – Ты даже лететь-то со мной не хочешь. Думаешь, что из-за меня тебе снова приходится терять время.
Кори был прав. Лу действительно злился из-за того, что ему приходится куда-то лететь и оставлять компанию, в которой все разваливается, на произвол судьбы. И все это – из-за сына, от которого Лу не дождался и капли благодарности за все, что ему дал, из-за сына, который убивает репутацию семьи. «Как один мальчишка может столько всего разрушить? Так нечестно!» – мысленно возмущался Лу.